Перегной

А история с рябиной и Полоскаем, равно как и приезд братвы не остались незамеченными в деревне. Они были переосмыслены, переварены, снабжены соответствующей мифологией и твердо утвердились в умах  односельчан. А утвердились они так: «К Витьке пришлому городские приезжали и он тута с нимя удумал рябиной торговать для аптек».

Кое—что пытливые деревенские умы додумали правильно, но убедить их  что сбор рябины был придуман исключительно Полоскаем и представлял из себя только пьяный кураж не удалось. Мне настойчиво напоминали, чтобы де я не забыл и за рябину рассчитался. Мои отсылки к Полоскаю не действовали. Я, неведомо почему и как, был назначен общественным мнением в этой истории главным и крайним.

Что до Полоская, то получив в свои руки столько ценного сырья, он с головою ушел в экспериментальное самогоноварение. Между тем он был мне нужен. Проблема была в том, что привезя Софью к школе Толян, однако, не стал сгружать солярку  на школьный двор, а не поленился, съездил до балка и сгрузил ее там. Что называется — по  мелочи, но досадил. Теперь мне нужна была помощь, чтобы закатить в гору три полных двухсотлитровых бочки.

Полоскай был в бане. Он сидел и как завороженный наблюдал за процессом брожения рябины в мутных бутылях.  По—моему он меня даже не заметил. Я протянул Полоскаю прикуренную сигарету. Он, не поворачивая головы взял ее, затянулся и продолжил смотреть на снующие от горловины к дну ягоды. Делать нечего — я уселся рядом с ним на полок и тоже стал медитировать. Только после того, как окурок стал жечь пальцы, Полоскай встрепенулся.

— Вот в той,  в дальней бутыли, где рябина по дну ровно лежит — там на свекле брага, а в этих, — он кивнул на те бутыли где ягоды плавали вверх—вниз — на сахаре.

— А в какой вкуснее?

— А бес ее не знает.

— Так может попробуем?

— Ты че, брагу пить собрался, — недоверчиво глянул на меня Полоскай.

— Почему брагу, самогонки нагоним.

— Ну, это долго. Да и это, баба моя тут буйствовала, слышь, дак поломала змеевик, Трематопида. Надо подпаять, а олова нету. Мужики должны притащить с промысла дак оне только завтре к вечеру придут. Можно конечно самогонки   занять,  дак меня теперь на порог не пущают, за рябину—от.

— А если через сепаратор?

— А перегонять через что?

— Перегонный куб устроит?

— Это  что такое?

— Ну для химических опытов есть в школе. Типа самогонного аппарата, только стеклянный.

— А можно? — тотчас воодушевился Полоскай.

— Если осторожно, Вова.

— Это интересно! Ну чё, пошли.

— Только это, Вовка, бочки с солярой надо  к школе закатить.

— Говно, вопрос. Сделаем.

Вскоре мы с Мишей—Могилой,  приступили к первому этапу  транспортной операции. Руководил Полоскай. Для начала мы околотили бочки неким подобием обрешетки и подоткнули мхом, паклей и тряпками. «Чтобы сучком не пропороть бочку» — пояснил Полоскай. А после, ровно как древнеегипетские рабы на строительстве пирамид, используя жерди, принялись кантовать по одной бочке от балка к деревне. Двое подпирали сзади бочку жердями и толкали, а один спереди держал бочку за края и подруливал. Эта выматывающая операция заняла у нас весь день. К вечеру мы настолько обессилели, что Полоскай сказал: «Знаешь, Витька, ну его твой самогон, нафиг. Давай завтре». На том и порешили.

А на завтра вернулись мужики с  кабелями и заботы мои перешли на его обдирку и обжиг.

Только через два дня мы смогли приступить к намеченному плану. Отжали брагу и стали думать, как бы нам подступиться к перегонному кубу. Куб был простой — одна колба с паровой рубашкой, другая одинарная, поменьше. Еще в комплекте были стеклянная трубка и пара резиновых шлангов. Мне пришлось вспомнить все свои скудные познания из курса школьной химии и я, как мог,  объяснил Полоскаю принцип действия.

Тот, впрочем, прекрасно разобрался и без меня. У парня была удивительная, интуитивная страсть ко всякой технике. В деревне давным—давно отрезанной от  мира он каким—то образом  восстановил из праха велосипед, сделал паяльник, нагревающийся от открытого огня,  постоянно возился со стареньким дизель—генератором, а уж за изобретение связки генератора и сепаратора вообще прослыл в глазах местных колдуном.

Рассказывали что он  пару лет назад смог собрать из кучи запчастей лодочный мотор, выклянчил у Толяна бензина и свечей и запустил его, но утопил, перевернув лодку на ходовых испытаниях. Так как был он тогда нетрезв, то места крушения толком не помнил.  Но попыток отыскать и поднять мотор не бросал и время от времени тщетно катался  по озеру на лодке и задумчиво тыкал   шестом  в дно.

Итак, доморощенный химик Полоскай, отойдя от трудов, потребовал доставить куб к нему в лабораторию, то есть в баню. 

Теперь предстояло стырить перегонный куб из школы, но это было еще полбеды. Потом его нужно было также незаметно вернуть.