Перегрузка

Перелистнув страницу,
Мы порой
К ней возвращаемся:
Нет, не переписать – перечитать.
И то, что было
Отвергнуто – зачеркнуто – осмеяно,
Вдруг через месяц – или два,
А может, через год – и даже годы
Нам кажется и мудрым, и достойным.
Когда мы знаем: предсказанье было
И вправду предсказаньем
И сбылось,
А тот, кто произнес его, – храбрец,
Ведь он не побоялся говорить
Перед лицом иных,
Кто мудр не так,
Но скор на осужденье.
Дражайший Нимрод! Помни:
Пророка, что пророчит на рассвете —
И изрекает истины, не всем
Приятные, – признают на закате,
Не ранее.

Но если – но когда —
Тебя постигнет та же участь,
Да будет так, чтоб ты в момент триумфа
Сумел простить – понять —
И быть великодушным,
Чтоб оценить иронию судьбы
И улыбнуться.
Ведь, увы, немногих
Природа наделила при рожденье —
А не потом, у гробовой черты
Дарами зрелости:
Уменьем видеть глубже (дальше, дольше)
И понимать яснее,
И предвидеть.

Не говоря ни слова, Ним перечитал стихотворение еще раз.

– Карен, ты не перестаешь меня удивлять: я опять растроган и благодарен.

В этот момент в комнату с подносом вошла Джози – плотная женщина небольшого роста, с широкой улыбкой на смуглом лице – и объявила:

– Леди и джентльмен, прошу к столу.

Обед был простым, но вкусным: вальдорфский салат, запеканка с цыпленком, а на десерт – лимонный шербет. Ним принес вино – каберне совиньон от «Хайтс Селлар», довольно редкое. Как и в прошлый раз, он сам кормил Карен, и между ними вновь возникло особое ощущение близости.

Подавив угрызения совести, дома пришлось солгать: мол, назначен деловой ужин, поэтому вернется поздно. Впрочем, Ним нашел себе оправдание: поездка к Карен не то же самое, что прикрывать свои измены. По крайней мере, в его пользу говорило то, что за последние четыре недели он всего раз не поужинал с семьей – и только потому, что действительно работал допоздна.

На протяжении трапезы, все более интимной, Ним и Карен не прекращали непринужденной беседы.

Когда Джози убрала посуду и подала кофе, они вновь заговорили о Хампердинке – фургоне Карен. Модифицированный под руководством Рэя Паулсена, он был выкуплен у ГСС ее родителями.

– На самом деле Хампердинк мне не по карману. Пришлось зарегистрировать его на отца, хотя пользуюсь им я.

Причина заключалась в стоимости страховки.

– Для человека с инвалидностью сумма астрономическая, а если записать на моего отца, выходит дешевле. Кроме страховки, я беспокоилась – и до сих пор беспокоюсь – из-за того, что папе пришлось влезть в долги, чтобы купить фургон. Банк ему отказал, и он пошел к контору, которая выдает потребительские кредиты, а там выше проценты. Я знаю, ему тяжело платить: дела в бизнесе идут не очень, и к тому же они с мамой уже помогают мне деньгами, когда пособия недостаточно, – но они настаивали, что обо всем позаботятся и чтобы я не волновалась.

– Может, я смогу что-то сделать, – задумался Ним. – Например, внесу какую-то сумму, а потом наша компания сделает пожертвование…

– Нет! Ни в коем случае! – резко перебила Карен. – Нимрод, наша дружба – чудо, я очень ею дорожу. Я никогда не возьму от тебя денег. И просить за меня тоже не надо. Когда помогает семья – это другое, мы разберемся между собой. И потом, ты и так нам очень помог с Хампердинком. – Ее голос смягчился. – У меня есть гордость, и я дорожу своей независимостью. Надеюсь, ты поймешь.

– Да, – кивнул он. – Понимаю и уважаю тебя.

– Хорошо. Уважение – это очень важно. А теперь, дражайший Нимрод, я хочу тебе показать, как сильно изменил мою жизнь Хампердинк. Ты не поверишь. Позволишь тебя кое о чем попросить?

– О чем угодно.

– Мы можем куда-нибудь выбраться вместе? Послушать классическую музыку, например?

Он замялся, но лишь на мгновение:

– Почему бы и нет?

Лицо Карен озарилось улыбкой.

– Тогда скажи, когда свободен, и я все устрою! О, как я счастлива! – Повинуясь порыву, она выпалила: – Поцелуй меня еще.

Ним приблизился, и она подалась к нему, с готовностью отвечая на поцелуй.