Перегрузка

– Я бы выпила виски с содовой, – сказала Руфь. – Нальешь?

Они сидели дома, в маленькой уютной гостиной, приглушив свет. Был уже почти час ночи, и Лия и Бенджи давно спали наверху.

– Конечно.

Просьба была необычной: Руфь редко пила что-то крепче вина. Ним прошел к буфету, служившему у них баром, смешал напиток для нее и плеснул себе коньяку. Затем, вернувшись к жене, сел напротив. Она отхлебнула треть стакана одним глотком и, поморщившись, поставила на столик.

– Ладно, выкладывай, – сказал Ним.

Руфь набрала воздуха в грудь:

– Помнишь, шесть лет назад я удаляла родинку?

– Помню. – Как ни странно, Ним думал про эту родинку совсем недавно – той ночью, когда Руфь уехала, а он остался дома один и решил отправиться в Денвер. Он заметил ее на портрете жены в гостиной, где Руфь была изображена в вечернем платье с открытыми плечами. Ним снова бросил взгляд на картину: памятная ему родинка все так же чернела на левом плече. – И что с ней?

– Это была меланома.

– Что?

– Меланома – родинка, в которой могут быть раковые клетки. Поэтому доктор Миттельман – он меня лечил тогда – посоветовал ее удалить. Я согласилась. Другой врач, хирург, сделал операцию. Вроде бы ничего страшного, они оба меня заверили, что все чисто и процесс не успел пойти дальше.

– Да, я помню, Миттельман это говорил. – Ним тогда встревожился, но врач утверждал, что все в порядке, а удаление всего лишь предосторожность, не больше. Как только что сказала Руфь, это было шесть лет назад. Подробности уже изгладились у Нима из памяти.

– Они оба ошибались, – едва слышно промолвила Руфь. – Там были злокачественные клетки. И их не удалили полностью. Теперь… пошли метастазы… в других местах. – Последние слова она выдавила с трудом. И будто прорвалась плотина – Руфь полностью утратила контроль над собой. Вместо выдоха у нее вырвался вой, и все тело затряслось от рыданий.

Несколько секунд Ним сидел неподвижно – беспомощный, онемевший, не в силах осознать услышанное и тем более поверить в это. Постепенно слова дошли до его сознания. Он бросился к Руфи и прижал ее к себе, охваченный бурей разнообразных эмоций: ужасом, виной, болью, жалостью, любовью.

Крепко обняв жену, он попытался ее успокоить:

– Милая моя, почему ты мне ничего не говорила? Господи, почему?

Она ответила приглушенно, сквозь рыдания:

– Мы отдалились… не было любви, как раньше… я не хотела просто жалости… у тебя была другая жизнь… другие женщины…

Нима захлестнула волна стыда и отвращения к себе. Выпустив Руфь из объятий, он не раздумывая упал перед ней на колени и, взяв ее руки в свои, произнес:

– Знаю, теперь поздно, но я прошу у тебя прощения. Я вел себя как идиот – слепой, эгоистичный…

Руфь покачала головой: она, как было ей свойственно, уже отчасти овладела собой.

– Не надо, зачем ты так!

– Но так и есть. Раньше я не понимал. А теперь понял.

– Я уже сказала: не хочу одной жалости, без любви…

– Посмотри на меня! – взмолился Ним, а когда она подняла голову, мягко сказал: – Я люблю тебя.

– Ты уверен, что говоришь это не потому…

– Я сказал, что люблю тебя, и это правда. Наверное, всегда любил – просто запутался и наделал глупостей. Может, нужно было что-то такое, чтобы я понял… – Он осекся, потом снова взмолился: – Еще ведь не слишком поздно?

– Нет. – На лице Руфи появилось подобие улыбки. – Я не смогла тебя разлюбить, хотя ты и вел себя как скотина.

– Признаю.

– Что ж, возможно, мы в долгу у доктора Левина.

– Послушай, милая… – Он отчаянно искал слова, желая ее ободрить. – Мы будем бороться вместе. И никаких больше разговоров о том, чтобы разъехаться или развестись.

– Я никогда этого не хотела, – сказала она громко и уверенно. – Ним, дорогой, обними и поцелуй меня!

Он так и сделал – и пропасть между ними вдруг схлопнулась, будто ее никогда не было.

– Ты не слишком устала, чтобы мне все рассказать? Сегодня? Сейчас?

Руфь покачала головой:

– Мне самой этого хочется.

Весь следующий час она говорила, а Ним слушал, время от времени вставляя вопросы.

Месяцев восемь назад Руфь обнаружила на шее слева небольшое уплотнение. Доктор Миттельман в прошлом году отошел от дел, и она отправилась к доктору Левину.

Доктору уплотнение не понравилось, и он направил ее на анализы, включая рентген груди, КТ печени и остеосцинтиграмму. Именно из-за процедур, занявших долгое время, Руфь и стала частенько отсутствовать дома днем, что заметил Ним. Анализы показали: злокачественные клетки, которые спали в течение шести лет, внезапно распространились по телу.

– Я не знала, что думать и делать.

– Надо было сказать мне, пусть даже у нас были не лучшие времена! – запротестовал Ним.

– Ты был занят другим. Как раз произошел взрыв на «Ла Мисьон» и погиб Уолтер. В общем, я решила молчать. Сама заполнила документы на страховку и обо всем позаботилась.

– И твои родители не знают?

– Нет.

Получив результаты исследований, Руфь стала раз в неделю посещать местную больницу, где амбулаторно проходила химиотерапию и иммунотерапию. Из-за этого она снова уходила днем из дома.

Иногда ее тошнило, она похудела, но ей все удавалось скрывать, в том числе и потому, что Ним был безучастен.