Перегрузка

Нэнси Молино допоздна задержалась на вечеринке. Она хорошо провела здесь время, но пора было уходить. Во-первых, она устала: день выдался тяжелый, расписанный по минутам. Кроме того, болела челюсть: чертов дантист рассверлил дупло в зубе так, будто собирался строить метро, а когда она пожаловалась, лишь рассмеялся в ответ. Несмотря на боль, Нэнси была уверена, что уснет без труда, и буквально мечтала о своей мягкой постели с простынями из французского шелка.

Попрощавшись с хозяевами, она покинула пентхаус в центре города и спустилась на лифте вниз. Портье уже подогнал ко входу машину. Дав ему чаевые, Нэнси посмотрела на часы: 01:50. До дома десять минут езды; в начале третьего можно будет упасть в постель.

Нэнси вдруг вспомнила, что собиралась сегодня вечером послушать полученные от Иветты пленки. Правда, она так долго работала над этим материалом, что еще один день ничего не изменит. Лучше встать пораньше и послушать их перед тем, как поехать в редакцию.

Глава 5

Нэнси Молино любила роскошь – и квартира в престижном современном небоскребе отлично отражала ее вкус.

Роскошный, с длинным ворсом бежевый ковер от «Старк» гармонировал с вертикальными льняными жалюзи на окнах. Перед глубоким диваном, обшитым бархатистой замшей от «Кларенс-хаус», стоял модный кофейный столик из коллекции «Пэйс» – дымчатое стекло, хромированный металл и выбеленный дуб. Гостиную украшал оригинал Колдера – акриловые краски, в спальне висела работа Роя Лихтенштейна – масло, холст.

Раздвижные окна в пол вели из столовой на террасу с собственным садиком и видом на залив.

При необходимости Нэнси могла бы жить в квартире попроще и обходиться собственными заработками, но давно уже перестала бунтовать и приняла тот факт, что отец хорошо ее обеспечил. Деньги имелись, причем честно заработанные, – что плохого в том, чтобы ими пользоваться? Ровным счетом ничего.

Нэнси старалась, однако, не слишком демонстрировать состоятельность перед коллегами и поэтому, в частности, никого из них сюда не приглашала.

Расхаживая по квартире и готовясь ко сну, она наткнулась на кассеты, о которых недавно вспоминала, и положила их перед аудиосистемой, чтобы послушать с утра.

Зайдя домой, Нэнси включила радио, всегда настроенное на круглосуточную станцию, где в основном передавали музыку. Она почти не слушала, что играет, пока, во время чистки зубов в ванной, до нее не донесся обрывок новостного выпуска:

– …в Вашингтоне. На фоне растущего пессимизма по поводу неминуемого нефтяного кризиса госсекретарь прибыл в Саудовскую Аравию, чтобы возобновить переговоры… Вчера вечером сенат одобрил повышение потолка для госдолга… Кремль обвинил западных журналистов в шпионаже… Местные новости: новые обвинения в коррумпированности мэрии… После договоренностей о повышении заработной платы стоимость проезда в автобусах и городских электричках неизбежно вырастет… Полиция просит помощи в опознании молодой женщины, предположительно покончившей с собой. Тело обнаружили сегодня во второй половине дня на Одиноком холме… фрагменты взрывного устройства на месте происшествия… хотя тело сильно пострадало, установлено, что на руке у женщины отсутствовали два пальца и имелись другие повреждения – по всей видимости, из-за предшествовавшей травмы…

Зубная щетка выпала у Нэнси из рук.

Не послышалось ли ей?

Позвонить на радиостанцию и уточнить последнюю новость? Нет нужды: она разобрала достаточно, хоть и слушала вполуха. Речь явно про Иветту. Мысли Нэнси заметались: господи, она ведь дала этой девочке уйти – и не пошла за ней. Можно ли было ей помочь? Как выразилась Иветта?.. «Я больше не боюсь». Теперь понятно почему.

Что же там, на кассетах?..

Внезапная мысль заставила Нэнси напрочь забыть про усталость. Накинув халат-кимоно, она включила в гостиной свет и вставила в магнитофон первую кассету. Сперва пленка крутилась вхолостую, и Нэнси уселась в кресло, положив на колени карандаш и записную книжку, потом в колонках послышался неуверенный голос Иветты.

При первых же словах Нэнси резко выпрямилась.

– Я хочу рассказать про «Друзей свободы», про все эти взрывы и убийства. «Друзья свободы» живут в доме на Крокер-стрит, сто семнадцать. Главный – Йоргос Аршамбо, второе имя Уинслоу, он часто его использует. Я его женщина. Я тоже во всем участвовала. И Дэйви Бердсон дает деньги на взрывчатку…

У Нэнси отвисла челюсть. По коже побежали мурашки. Карандаш застрочил по бумаге.

Иветта продолжала рассказ. За ним последовал диалог двух мужских голосов – один, по всей видимости, принадлежал Йоргосу, о котором говорила Иветта, во втором Нэнси без всяких сомнений опознала Бердсона.

Запись на одной стороне кассеты закончилась, и магнитофон автоматически стал проигрывать вторую.

Вновь зазвучал голос Иветты: она описывала случившееся на холме в Милфилде, взрыв на подстанции, убийство двух охранников.

Волнение Нэнси росло. Какая удача: это будет величайший материал в ее карьере! Продолжая прислушиваться, она делала заметки.