Перегрузка

– Гарри, а кто-нибудь прикидывал площадь района, где может скрываться Аршамбо? – спросил О’Брайен. – Иными словами, если нарисовать на карте круг с пометкой «преступник скрывается здесь», каков диаметр получится у круга?

– Насколько я понимаю, полиция прикидывала, – ответил Гарри. – Но это все догадки.

– Расскажи, – подтолкнул его Ним.

– Ну, они рассуждают примерно так: Аршамбо очень спешил, когда бросал пикап. Если он направлялся в свою берлогу, то не стал бы подъезжать слишком близко, но и не стал бы оставлять машину слишком далеко. Скажем, максимум в полутора милях. Так что если принять место, где обнаружили пикап, за центр, у нас получается круг с радиусом полторы мили.

– Если я правильно помню школьные уроки геометрии, то площадь круга – это пи, помноженное на квадрат радиуса, – задумчиво сказал О’Брайен, подошел к небольшому письменному столу, взял электронный калькулятор и через пару секунд объявил: – Чуть больше семи квадратных миль.

– То есть примерно двенадцать тысяч домов и коммерческой недвижимости. В таком круге будет около тридцати тысяч жителей, – дополнил Ним.

– Я понимаю, территория большая, – сказал О’Брайен. – И искать там Аршамбо все равно что иголку в стоге сена. А вот если бы нам удалось сделать так, чтобы он себя выдал… Вот вам идея для обсуждения.

Ним, Гарри Лондон и Тереза Ван Бюрен навострили уши. Все помнили, что, когда они собирались до этого, именно идеи Оскара О’Брайена оказывались самыми плодотворными.

– Гарри говорит, что Аршамбо – графоман, – продолжал тот. – Связав это с прочей информацией о нем, получаем, что он эксгибиционист, которому время от времени нужно о себе заявить, пусть даже локально. Вот что я думаю: если бы мы запустили на этих семи квадратных милях какой-то опрос для населения – что-то вроде анкеты, где нужно писать ответы на разные вопросы, – наш приятель, возможно, не удержался бы и заполнил ее.

Повисло недоуменное молчание. Потом Тереза Ван Бюрен спросила:

– А о чем будут вопросы?

– Об электроэнергии, конечно. Что-то, что заинтересует Аршамбо, а то и заденет за живое. Типа: «Как вы оцениваете услуги, которые ГСС оказывает населению?», «Согласны ли вы, что поддержание качества услуг в скором времени потребует повышения тарифов?», «Считаете ли вы, что предприятия коммунальной сферы должны оставаться в частных руках?» В таком роде. Набросок, конечно, очень примерный. Настоящие вопросы надо будет тщательно продумать.

– Я так понимаю, Оскар, идея в том, что мы получим заполненные анкеты и сможем сравнить их с почерком в дневнике? – задумчиво произнес Ним.

– Верно.

– А вдруг Аршамбо будет печатать на машинке?

– Тогда мы не сможем его распознать, – пожал плечами юрист. – Слушайте, я же не говорю, что это вариант с гарантией. Но варианта с гарантией нет вообще.

– Допустим, почерк в одной из анкет совпал, – подхватила Тереза Ван Бюрен. – Что дальше? Как мы узнаем, откуда она пришла? Даже если Аршамбо клюнет на эту удочку и ответит на вопросы, свой адрес он точно не напишет.

О’Брайен пожал плечами:

– Я уже признал, что идея сырая, Тесс.

– Подождите, – вмешался Лондон. – Отследить анкеты можно. Невидимые чернила.

– Поясни, – велел Ним.

– Невидимые чернила – это не просто детская игрушка. Их используют чаще, чем вы думаете, – сказал Гарри Лондон. – Работает так: анкеты нумеруются, но номеров не видно. Печатаем их люминесцентным порошком, растворенным в гликоле; жидкость впитывается в бумагу, и все исчезает. Если анкету подсветить ультрафиолетом, номер становится виден. Убираете из-под ультрафиолетовой лампы – и опять ничего.

– Однако! – воскликнула Тереза.

– Так часто делают, – объяснил Гарри Лондон. – Например, на лотерейных билетах – как доказательство, что билет настоящий, а не какие-то мошенники его напечатали. Кстати, и половина опросников, которые рассылаются всем подряд, не очень-то анонимные на самом деле. Никогда не верьте, если вам говорят, что документ нельзя отследить.

– Чем дальше, тем интереснее, – сказал О’Брайен.

– Есть серьезное затруднение, – предупредил Ним. – Как распространить анкеты, при этом зная, куда отправляется каждая? Я пока не вижу способа.

Тереза Ван Бюрен выпрямилась в кресле.

– А я вижу. Ответ у нас под носом. Наш собственный расчетный отдел.

Остальные уставились на нее.

– Смотрите, – сказала пиар-директор. – Каждое здание, каждое жилое помещение на этой территории площадью семь квадратных миль – клиенты ГСС, и вся эта информация хранится в компьютерах у нашего расчетного отдела.

– Понимаю, – кивнул Ним, размышляя вслух. – Можно запрограммировать компьютер, чтобы он распечатал адреса на этой территории, и только.

– Можно сделать даже лучше, – вмешался О’Брайен, похоже, взволнованный перспективой. – Компьютер напечатает анкеты, готовые к рассылке, а та часть, где указаны имя и адрес потребителя, будет отрывной, чтобы они могли отправить обратно только то, что не идентифицируется.

– На их взгляд – не идентифицируется, – подсказал Гарри Лондон. – Помимо обычного текста будет номер, напечатанный невидимыми чернилами.

О’Брайен воодушевленно хлопнул себя по колену.