Перегрузка

– Это счета на основе последних показаний со счетчиков. Завтра они пойдут потребителям. Расчетный компьютер выделяет в отдельную категорию клиентов из особого списка – их несколько сот человек, туда входят мэры, руководители надзорных органов, члены местных советов в разных населенных пунктах, высшие чины администрации штата, конгрессмены, газетные редакторы, радио- и тележурналисты, судьи, именитые адвокаты и тому подобные. Каждый счет, как видите, внимательно проверяют – нет ли в нем чего-нибудь необычного. Если есть, его отправляют в другой отдел, чтобы там еще раз сверили информацию. Так мы избегаем лишней суеты и неловких ситуаций, если вдруг произойдет ошибка – по вине компьютера или программистов.

Проверка тем временем продолжалась: некоторые счета вытаскивали из общей стопки и откладывали в сторону. Шарлетт Андерхилл погрузилась в воспоминания:

– Как-то раз компьютер распечатал счет за месяц для члена городского совета. В программе возник сбой, и добавились лишние нули. Счет был на сорок пять долларов, а в итоге получилось четыре миллиона пятьсот тысяч, – в таком виде счет и ушел.

Все засмеялись.

– И что дальше? – спросил Ним.

– В том-то и дело. Если бы он прислал счет обратно или позвонил, все бы посмеялись, выбросили счет и еще наверняка сделали бы ему скидку в качестве извинения. Вместо этого он организовал пресс-конференцию и стал показывать счет в качестве доказательства, что мы в ГСС не умеем работать и что нас нужно передать в собственность муниципалитету.

– Ушам своим не верю, – покачал головой О’Брайен.

– Честно слово, так и было, – сказала миссис Андерхилл. – Политики хуже всего: норовят раздуть любую мелочь, хотя доходы у них побольше нашего. И не только политики. В общем, именно после того случая мы и создали VIP-защиту от дурака. Я про нее услышала от «Консолидейтед Эдисон» в Нью-Йорке, у них тоже такая есть. Теперь мы заносим в особый список всех высокопоставленных клиентов, а также тех, кто слишком о себе возомнил. В список даже кое-кто из нашей компании попал.

– Я иногда тоже этим грешу, – признался О’Брайен. – Есть у меня такой недостаток. Я тоже в списке? – Он указал на стопку счетов.

– Этого, Оскар, ты никогда не узнаешь, – ответила Шарлетт Андерхилл, провожая их на выход.

Глава 11

Руфь Голдман была в Нью-Йорке – уехала на две недели, чтобы начать лечение в Онкологическом центре Слоуна – Кеттеринга. Планировалось, что в будущем такие поездки понадобятся еще не раз.

Решение принял доктор Левин, тщательно изучив результаты анализов и посоветовавшись по телефону со специалистами из Нью-Йорка.

– Ничего не могу обещать – и никто не может, тут нет гарантий, – сказал он в совместной беседе с Нимом и Руфью. – Хотя я и коллеги из Центра Слоуна – Кеттеринга сошлись на том, что есть основания для осторожного оптимизма.

Добиться от него большего они не смогли.

Вчера рано утром Ним отвез Руфь в аэропорт, на прямой рейс «Америкэн эйрлайнз». Прощание было трогательным.

– Я тебя люблю, – сказал Ним перед тем, как Руфь пошла на посадку. – Буду по тебе скучать. Молиться не обещаю, но придумаю что-нибудь взамен.

Она засмеялась и опять его поцеловала:

– Странно, наверное, несмотря ни на что, я никогда себя не чувствовала такой счастливой.

В Нью-Йорке Руфь поселилась у друзей и собиралась несколько дней в неделю проходить в онкоцентре амбулаторные процедуры.

Лия и Бенджи снова остались с бабушкой и дедушкой; поскольку отношения с Нойбергерами в последнее время потеплели, Ним обещал заходить на обед, чтобы общаться с детьми.

А еще, исполняя давнее обещание, он пригласил Карен Слоун на концерт классической музыки.

Несколько дней назад она прислала ему письмо:

Дни бегут.
Иногда я вижу тебя в «Новостях»:
Там же мелькают Картер и Брежнев, Менахем Бегин
                                                                и Анвар Садат,
Президенты, министры, кинозвезды,
Но в моих глазах
Нимрод Голдман —
Единственный стоящий новостной повод.
И если мне в радость читать о тебе —
Насколько же больше будет радость
Видеть тебя и слышать
Здесь, рядом с собой,
Чувствовать твои руки
И дарить тебе свою нежность.

Прочитав письмо, Ним вздохнул: ему и правда хотелось увидеть Карен. Вслед за этим пришло чувство вины: все проблемы в личной жизни он создал себе сам. С того памятного свидания, когда они с Карен занялись любовью, он дважды заезжал проведать ее днем, пока ездил по делам, однако каждый раз оставался недолго, торопясь уйти. Он знал, что ей хотелось провести с ним побольше времени – и более интимно.

Отъезд Руфи давал возможность уделить Карен больше внимания, а поход на концерт вместо визита к ней домой был своего рода сделкой с совестью.

* * *