Перегрузка

Когда он заехал, Карен уже собралась. Бордовое платье и нитка жемчуга на шее очень ей шли. Длинные светлые волосы, тщательно причесанные и блестящие, рассыпались по плечам. На полных губах и в мягких голубых глазах играла приветливая улыбка. Руки с длинными пальцами, лежавшие на клавиатуре, сияли свежим маникюром.

Они поцеловались, наслаждаясь моментом близости, и Ним почувствовал, как в нем вновь просыпается уснувшее влечение. Он был рад, что им пора выходить.

Пару минут спустя, когда пришедшая на помощь Джози отключала кресло-каталку от розетки, чтобы оно обрело мобильность, Карен сказала:

– Я вижу, что у тебя непростой период, Нимрод.

– Много чего случилось, – признался он. – Частично ты уже знаешь – читала, – но сегодня пусть будет только музыка. И мы.

– И я, – сказала Джози, выходя из-за кресла. Она широко улыбнулась Ниму, к которому явно питала слабость. – Впрочем, я вас только отвезу и попрощаюсь. Спускайтесь с Карен через пару минут, мистер Голдман, а я пока подгоню Хампердинк.

– А, Хампердинк! – засмеялся Ним. – Как поживает твой фургон с собственным именем?

– Все так же отлично. – Тут ее лицо омрачилось. – Но я беспокоюсь за папу.

– Почему?

Карен покачала головой:

– Давай сейчас не будем. Может, потом расскажу.

Как обычно, Ним восхитился ловкостью, с какой Карен, маневрируя с помощью одной лишь воздушной трубки, проехала по квартире и добралась до лифта.

– А на сколько хватает аккумулятора? – спросил он, пока они собирались.

Карен улыбнулась:

– Сейчас полный заряд. Если пользоваться и креслом, и аппаратом ИВЛ, хватит часа на четыре. Потом снова нужно подключаться к старой доброй сети ГСС.

Ним опять поразился про себя, как хрупка жизнь Карен: электричество питало ее в самом буквальном смысле.

– Кстати, про ГСС… Как у вас там дела?

– Ни дня без новостей, – отмахнулся Ним. – Проблемы появляются, как грибы после дождя.

– Я серьезно. Мне хочется знать.

– Сейчас нас главным образом заботит нефть. Ты слышала, что сегодня были приостановлены переговоры между ОПЕК и США?

– Да, по радио передавали. Экспортеры нефти утверждают, что больше не будут принимать бумажные деньги, только золото.

– Они так угрожали уже несколько раз. – Ним вспомнил разговор с Эриком Хамфри и судьей Йелем незадолго до Рождества. Тогда ситуация с нефтью внушала опасения; теперь, в марте, она стала критической. – Но на сей раз все, похоже, всерьез.

– Насколько плохо будет без импортной нефти? – спросила Карен.

– Гораздо хуже, чем многие думают. Мы ввозим больше половины общего объема, и из этого восемьдесят пять процентов – из стран ОПЕК… И даже сейчас, когда обсуждают дефицит нефти, говорят в основном про нехватку бензина для автомобилей, а не про электричество.

Ним вернулся мыслями к тому, о чем думал по дороге сюда: за последние сорок восемь часов разногласия со странами ОПЕК обострились как никогда, и последствия могут быть куда страшнее, чем нефтяное эмбарго 1973–1974 годов. Многие знали про эту угрозу, однако немногие принимали ее всерьез. Оптимисты – некоторые из них весьма высокопоставленные – по-прежнему считали, что открытого конфликта так или иначе удастся избежать, и ниагарский водопад импортной нефти не иссякнет. Ним этой уверенности не разделял.

Ему в голову пришло кое-что касательно Карен, но сказать он ничего не успел – открылась дверь лифта.

Внутри находились дети – девочка и мальчик, веселые, со свежими лицами, лет девяти-десяти.

– Привет, Карен! – сказали дети, когда они оказались в лифте.

– Привет, Филипп и Венди, – ответила Карен. – Далеко собрались?

– Просто во двор, поиграть. А это кто? – Мальчик перевел взгляд на Нима.

– Мой спутник. Его зовут мистер Голдман. – Она обратилась к Ниму: – А это мои друзья и соседи.

Все поздоровались друг с другом. Лифт продолжал ехать вниз.

– Карен, можно потрогать тебя за руку? – спросил мальчик.

– Конечно.

Он осторожно провел пальцами по ее коже.

– Ты чувствуешь?

– Да, Филипп. У тебя мягкие руки.

Мальчик, испытывавший живой интерес, явно обрадовался.

Девочка тоже не захотела отставать:

– Карен, хочешь, я помогу тебе переложить ногу?

– Ну… давай.

Похоже, девочка делала это не в первый раз. Она осторожно приподняла правую ногу Карен и переложила ее так, чтобы она лежала на левой.

– Спасибо, Венди.

Внизу дети попрощались и убежали играть.

– Это было очень мило, – сказал Ним.

– Знаю. – Карен тепло улыбнулась. – Дети такие искренние. Они не боятся, не мучаются сомнениями, как взрослые. Когда я сюда переехала, местные ребятишки сразу начали меня расспрашивать: «Что с вами случилось? Почему вы не можете ходить?» Родители, когда это слышали, начинали на них шипеть. Потом все поняли, что я не против расспросов: они мне даже нравятся, – и все равно некоторым взрослым дискомфортно – они аж отворачиваются, когда меня видят.

На улице, прямо перед подъездом, их ждал фургон с Джози на рулем – «форд», выкрашенный в приятный зеленый цвет. Раздвижная дверь в салон была открыта. Карен подъехала ближе и остановилась лицом к ней в нескольких футах от машины.

– Смотри, что придумал мистер Паулсен, чтобы мне было легче забираться в Хампердинк.