Перегрузка

Лора Бо Кармайкл внимательно слушала, время от времени вставляя свои соображения, и все это время не переставала раздумывать, как ей проголосовать. Если она выскажется против сотрудничества с Бердсоном, получится два на два – патовая ситуация, равносильная отказу, а если проголосует за, предложение будет принято с перевесом три против одного. Она склонялась к тому, чтобы проголосовать против. Лора Бо отдавала должное прагматизму Сондерса и Притчетта, но интуиция говорила ей про Дэйви Бердсона то же самое, что Присцилле Куинн. Увы, самой Лоре Бо не хотелось становиться на сторону Присциллы, – в той соединялось многое из того, что Лоре Бо было отвратительно: неприкрытый снобизм, благотворительность напоказ, освещаемая в светской хронике, выгодное замужество с представителем старинной калифорнийской семьи…

Было и еще одно соображение: если выступить заодно с Присциллой, водораздел пройдет по гендерному признаку – женщины против мужчин. На самом деле женская солидарность была ни при чем. Но потом никого не убедишь. Лора так и представляла, как отреагирует Ирвин Сондерс с его мужским шовинизмом: может, и не скажет вслух, но подумает: «Ну конечно, чертовы женщины всегда друг за дружку и против мужчин». Сондерс не поддержал кандидатуру Лоры Бо, когда выбирали председателя: голосовал за кандидата-мужчину. Теперь Лора Бо – первая женщина, возглавившая клуб, – хотела доказать, что может работать на посту не менее – а может, и более – эффективно и беспристрастно, чем мужчина.

И все же… И все же интуиция подсказывала, что связываться с Бердсоном не стоит.

– Мы ходим по кругу, – сказал Сондерс. – Предлагаю перейти к итоговому голосованию.

Присцилла была непоколебима:

– Я по-прежнему против.

– Обеими руками – за, – проворчал Сондерс.

– Простите, миссис Куинн… Я – за, – сказал Притчетт.

Все трое теперь смотрели на Лору Бо. Она по-прежнему колебалась, вновь перебирая в голове свои сомнения и возможные последствия, затем решительно произнесла:

– Я голосую за.

– Решено! – Ирвин Сондерс потер руки. – Присцилла, умейте проигрывать – присоединитесь к нам, и пусть решение будет единогласным.

Миссис Куинн, поджав губы, покачала головой:

– Думаю, вы все об этом пожалеете. Прошу занести мое несогласие в протокол.

Глава 2

Пока в клубе «Секвойя» шли дебаты, Дэйви Бердсон вышел из его штаб-квартиры и зашагал по улице, мурлыкая веселый мотивчик. В исходе дела он не сомневался. Эта баба, Куинн, будет против, зато остальные трое – каждый по своим мотивам – встанут на его сторону. Можно считать, что пятьдесят тысяч зеленых у него в кармане.

Он дошел до своей машины – побитого «шевроле», оставленного на парковке неподалеку, – и, проехав через центр города, отправился на юго-восток, а через несколько миль остановился на неприметной улочке: в таком месте можно припарковать машину на несколько часов, и ее никто не заметит. Бердсон запер автомобиль, запомнил название улицы, затем прошел пешком несколько кварталов до более оживленной магистрали – по ней, как он успел заметить, пока сюда ехал, пролегало несколько автобусных маршрутов, – и сел в первый автобус, что шел на запад, как только тот подошел.

По пути от машины до автобусной остановки Бердсон надел шляпу, которую никогда не носил, и очки в роговой оправе, которые тоже с его зрением ему не требовались. Удивительно, насколько эти два аксессуара меняли внешность: те, кто привык видеть Бердсона по телевизору или в жизни, теперь едва ли смогли бы его узнать.

Через десять минут он вышел из автобуса, взял такси и велел водителю ехать на север, периодически бросая взгляд в заднее окно, на автомобили позади. Удовлетворенный результатами проверки, Бердсон попросил водителя остановиться, расплатился и через несколько минут сел в другой автобус – на этот раз в тот, что шел на восток. Траектория его движения после ухода из клуба «Секвойя» теперь описывала квадрат.

Выйдя из второго автобуса, Бердсон внимательно осмотрел других выходивших пассажиров и быстро зашагал прочь. Несколько раз он поворачивал за угол, каждый раз оглядываясь. Минут через пять маршрут привел его к небольшому таунхаусу. Он спустился к двери на уровне полуподвала и, стоя там, где его будет видно в крошечный односторонний «глазок», нажал на кнопку звонка. Дверь почти сразу отворилась, и Бердсон вошел внутрь.

Он был в обиталище «Друзей свободы». В тесной темной прихожей Йоргос Аршамбо спросил:

– Ты соблюдал осторожность, когда сюда шел?

– Естественно. Я всегда осторожен, – прорычал Бердсон и добавил обвиняющим тоном: – Вы завалили задание с подстанцией!

– Были причины, – ответил Йоргос. – Пойдем.

Они спустились по бетонной лестнице в подвальную мастерскую, как всегда заваленную всевозможным снаряжением.

На импровизированной лежанке вдоль стены вытянулась девушка лет двадцати пяти. Маленькое круглое лицо – в обычной жизни, наверное, симпатичное – выглядело мертвенно-бледным. Спутанные светлые волосы рассыпались по грязной подушке. Правая рука у девушки была во много слоев перемотана бинтом, на повязке местами проступили бурые пятна засохшей крови.