Перегрузка

Ним вздохнул: о том, что высказался, не жалел, это он тоже успел обдумать вчера, – но ему неприятно было становиться изгоем среди коллег. И была какая-то несправедливость в том, что пресса – взять хоть утренний выпуск «Хроникл-Уэст» или другие калифорнийские газеты – сосредоточилась на скандальном аспекте вчерашнего происшествия, предпочитая игнорировать серьезные факты, о которых говорил Ним. Журналисты ничего не написали и про поведение Дэйви Бердсона: оскорбления и провокации с его стороны, видимо, не заслуживали ни упоминания, ни – тем более – критики. Пресса и ее двойные стандарты – во всей красе. Ничего нового.

Тереза Ван Бюрен вновь бросила взгляд на «Калифорния экземинер»:

– Нэнси разошлась не на шутку и написала жестче всех. Она умеет быть беспощадной. Похоже, вы с ней друг друга невзлюбили.

– Я бы душу вытряс из этой стервы, – с чувством сказал Ним. – Если бы у нее была душа.

Тереза нахмурилась.

– Сильно сказано, Ним.

– Возможно. Но это то, что я чувствую.

Потом он подумал, что, пожалуй, строчка Нэнси Молино «Нимрод Голдман опозорен» задела его сильнее всего, и не в последнюю очередь потому, что так и было.

Часть III

Глава 1

– Папа, ты теперь чаще будешь дома по вечерам? – спросила во время ужина Лия, сидевшая по другую сторону стола.

На мгновение наступила тишина. Бенджи тоже, отложив нож с вилкой, внимательно смотрел на отца, безмолвно присоединяясь к вопросу сестры.

Руфь, которая потянулась было за мельницей для перца, казалось, передумала и вместе с детьми ждала его ответа.

– Возможно, – ответил Ним. Внезапный вопрос – и три пары устремленных на него глаз – выбили его из равновесия. – Ну, то есть, если меня не завалят другой работой.

Бенджи просиял.

– А в выходные? В выходные тоже чаще будешь с нами, да, папа?

– Не исключено.

– По-моему, эти вопросы неспроста, – вмешалась Руфь, улыбнувшись, – редкое зрелище после ее возвращения домой несколько дней назад.

Руфь стала серьезнее и временами словно была поглощена какими-то своими мыслями. Они так и не поговорили откровенно – Руфь явно этого избегала, и Ним, подавленный недавними событиями, не хотел делать первый шаг.

Ранее он задавался вопросом: как общаться супругам после возвращения жены, которая отсутствовала две недели – и, очевидно, провела это время с другим мужчиной? Как оказалось, в их случае ответ был прост: ровно так же, как всегда.

Руфь приехала тихо, забрала детей от родителей и продолжила как ни в чем не бывало заниматься обычными делами. Они с Нимом по-прежнему спали в одной спальне, – но не в одной кровати: с тех пор, как Ним в последний раз навещал постель жены, прошло уже много времени, – а в остальном в доме возобновилась нормальная жизнь.

Ним напоминал себе, что нечто подобное, только наоборот, случалось и в прошлом, когда он возвращался после интрижек на стороне, о которых Руфь не знала, как он думал тогда, или знала, как стал подозревать сейчас. Еще одна причина затишья заключалась в уязвленном – хоть и в другой сфере – самолюбии Нима: он пока не был готов к новым эмоциональным потрясениям.

Сейчас вся семья собралась дома, за ужином – в третий раз за последние три дня, что само по себе было необычно.

– Как вы знаете, – объявил Ним, – на работе произошли некоторые изменения. К чему все это приведет, я пока сказать не могу. – Заметив, что Бенджи выглядит как-то не так, Ним наклонился к сыну, всматриваясь в его лицо. – А это что такое?

Бенджи замялся, потянувшись прикрыть синяк на левой щеке и ссадину на подбородке.

– Да так, в школе кое-что…

– Что значит «кое-что»? Ты подрался?

Бенджи смутился.

– Да, подрался, – вмешалась Лия. – Тодд Торнтон сказал, что ты жулик, папа, потому что не заботишься об окружающей среде и хочешь ее загрязнять. И Бенджи его ударил. Но Тодд сильнее…

– Что бы и кто бы ни говорил, лезть в драку – неправильно и глупо, – строго сказал сыну Ним.

– Да, папа, – с убитым видом ответил тот.

– Мы уже поговорили, – заметила Руфь, – и Бенджи все понял.

В глубине души Ним был неприятно поражен: до сих пор ему не приходило в голову, что осуждение, которое он навлек на себя, может отразиться и на семье.

– Мне очень жаль, что я невольно причинил вам неприятности, – промолвил он.

– Все нормально, – заверила Лия. – Мама нам объяснила: ты поступил достойно.

– А еще мама сказала, что ты, папа, не сдрейфил в отличие от всех остальных! – с готовностью добавил Бенджи. По его мимике было видно, что ему ужасно нравится произносить слово «сдрейфил».

– Мама так сказала? – спросил Ним, глядя на Руфь.

– Это же правда? – уточнил Бенджи.

– Ну конечно, правда, – ответила Руфь, слегка покраснев. – Но папа не может говорить так сам о себе. Поэтому говорю я.

– Мы так всем и отвечаем, если к нам пристают, – добавила Лия.

На мгновение Нима захлестнули эмоции: он представил, как Бенджи, размахивая маленькими кулачками, бросается в драку, чтобы отстоять доброе имя отца, и как Руфь, несмотря на все их разногласия, защищает его честь в глазах детей. К горлу подступили слезы. К счастью, от дальнейшей неловкости его спасла Руфь, призвав: