Перекрёсток семи дoрог

Деркач поймал лошадь, снова впряг её в телегу. Вырулил на дорогу и уселся на козлы. И снова мимо неспешно двигаются деревья, а солнце, разогнав надоевшие тучи, начинает жарко припекать. Только выспавшийся Хацис, явно пришедший в себя, вдруг заскучал и начал общаться.

– Вы, люди, сами себе уже перестаёте верить. Так погрязли в своей лжи, что сами забыли, где она, правда.

– Может, и так, – согласился Деркач, поразмыслив. – И что?

– Да нет, ничего! Я удивляюсь, глядя на вас. Но живёте же! Живёте, множитесь. Как у вас это получается? Непонятно. Вон, я стрелу в брюхо из-за вашей лжи схлопотал!

– А причём тут наша ложь?

– Был спор из-за очень известной и древней картины. Одна принадлежала одному, другая – второму. Понятное дело, что не может быть двух одинаковых картин! Но какая из них оригинал, а какая – подделка? Обоим хотелось, чтобы оригинал был именно у них. И вот, пригласили меня. Как эксперта. Мне делали очень, очень весомое предложение! Да что я такое говорю? Вот пообщаешься с вами, и сам начинаешь чушь нести. Мне предложили тысячу монет серебром, трёх коней, фирменную карету с хвостами и воз всевозможных редких тканей.

– А тебе-то ткани зачем? Ты же одежду не носишь?

– Я не один живу! – с достоинством ответил Хацис. – И о других думаю.

– И ты отказался?

Поскольку ответа не последовало, Деркач обернулся. Лис смотрел на него снизу вверх, а лапой-рукой указывал на низ живота.

– Он так хотел, чтобы его ложь выглядела правдой, что не погнушался убить меня и всех близких мне хорени. А ведь дело не стоило и взмаха хвоста! Для этого не нужно было даже меня вызывать. Урлух бы справился. Да кто угодно бы справился!

– Да ну? – Деркач больше поддерживал разговор, чем интересовался неинтересной ему темой.

– Конечно. Картины отличались и очень сильно!

– И чем же?

– Запах! Ну, не может старая картина так пахнуть! Если бы подделка была бы хоть чуть лучше – я бы, может, и подумал бы. Всё-таки предложение было щедрым. А так… Согласись я – и меня бы всё равно убили бы. Свои же.

– Хорошо быть лисом.

Урлух хрюкнул.

– Не знаю, не пробовал, – с достоинством ответил Хацис. – Я не лис, как и ты не обезьяна.

– Я обезьяна? – искренне изумился Деркач. – Скажешь тоже!

– Вот и я про то же.

Некоторое время Иван молчал. Сравнивать его с обезьяной? Он видел этих хвостатых и непоседливых зверьков на ярмарках. Что в нём от обезьяны? Они же маленькие! Правда, и хорены больше обычной лисы. Обезьяны покрыты шерстью. Но зато хорены, как и люди, носят одежду. Хотя… Если обезьяну увеличить, побрить, отрезать хвост… Нет, всё равно!

– А ты не обижаешься, если я тебя лисом называю?

– Ты не мой родственник.

– А это тут причём?

– Обида – это способ управления близкими. Когда ты обижаешься – ты показываешь окружающим, что их поведение тебя не устраивает. Если они тебя любят или хорошо относятся – они изменят поведение и постараются в будущем не повторять его. Если же остальным на тебя нассать – хоть изобижайся весь, а ничего не выйдет. Так что смысл мне обижаться на тебя? Ты мне никто, и максимум, что я смогу добиться обидой – это ты перестанешь меня лечить. А было бы обидно умереть, когда появился реальный шанс выжить.

Ишь, разговорился, подумал Деркач. Видать, и впрямь выздоравливает. Хорошо бы. Он не испытывал к хоренам никаких чувств, это правда. Но не хотелось бы, чтобы Хацис умер. Просто так. Нипочему. Солнце, однако, садится! Надо бы на ночлег устраиваться. А где?

– Надо бы на ночлег готовиться. Как бы вас так в дом занести, чтоб никто не увидел?

– А зачем в дом? – удивился Урлух.

– А тебе обязательно в доме ночевать? – поинтересовался Хацис.

Деркач подумал.

– А разве тебе не лучше будет в доме?

– Ничуть. Я вообще прекрасно здесь переночую. Мне абсолютно всё равно, где лежать!

– А я тоже могу спать рядом! – заявил Урлух.

Хацис посмотрел на своего родича, дёрнул ухом, но ничего не сказал.

– А если ты хочешь есть, – Хацис посмотрел на человека, – то Урлух вполне способен накормить нас всех.

– Люди не едят мышей, – виновато сказал Урлух.

– Мышей? – изумился Иван. – А вы что, едите?

– А почему нет? Вы же едите птиц? И крыс.

– Крыс мы не едим!

– А нутрий?

– А нутрия разве крыса?

– А ты не знал?

– Может, и крыс едят, – задумался Деркач. – Ну, наверное, если бы сильно с голодухи, я бы тоже мышей бы ел. Просто не задумывался, что их есть можно.

– Вы, люди, часто не задумываетесь о самых простых вещах. О цвете вашей шерсти. О красоте ваших тел. О запахах. Даже о том, кто из вас кого любит.