Переписка двух Иванов (1935 — 1946). Книга 2

Согласен с В<ашим> тончайшим мерилом — о «Л<ете> Г<осподнем>». Но что я буду делать?! Сделано. Я, конечно, могу кое-что вычистить, — и благодарю, восхищенный, за анализ недосягаемый — !!!! Преклоняюсь. В душу мою смотрели. Но... «Два солнца ходят...» — и во 2 ч. «Л<ета> Г<осподня>». Только во 2-ой — солнце в затмении. Там, — говорю о посл<едних> 9 главах! — тоже «праздники»… — но в каком освещении!? И «Троица», и «Преображение», и «Покров»… и Ив. Богослов... — обуднились и померкли. С первой страницы 1 ч<асти> «Л<ета> Г<осподня>» до последней — преломленный наш быт... преломл<енный> чрез бытие. Я не раз писал Вам о трепете, о приближ<ающейся> му-ке моей... я долго не решался приступить к ворошенью слоев душевных... «Отец», «папашенька»… — все тот же русский человек... но уже готовящийся... И «благосл<овение> детей», и «соборование»… — ступени в туда. Важно, насколько мне удалось показать это нисхождение... Согласен: растроганностью-страданием писалось. И... представьте... не мог уже пользоваться хладным словом «отец». Погляжу — проверю, — рукописи у меня сейч<ас> нет. Нельзя дать никак<ого> иного заглавия. Обе части срощены. Добавлю лишь к подзаголовку «Праздники» — подзаголовок — «Будни». Согласен: да, верней убрать в «повествовании»! — расслабляющее «папашенька». Ваш разбор, повторю, — необычайно тонок и точен, — верен психологически. У меня кружилась голова. Поразительно нащупано. До — страха. Не забываю и В<ашего> замечания (когда-то!), вернейшего, о «Рожд<естве>» в 1 ч<асти> — оно дано в ином напеве, но я не мог расстаться с перв<ым> вариантом, он — для меня лично-историчен. Зато я дал другое «Рожд<ество>», во 2 ч<асти>. Большинство глав 2 ч. — те же «праздники», то же «Л<ето> Г<осподне>». Они должны слиться, и да изопью справедливые Ваши замечания! Нет — и не м<ожет> б<ыть> другого заглавия, хотя «акты» — и разные. Частью. Слышу сам. Но, повторяю, — зорко вникну и — что смогу — выправлю. Очень благодарю. Все понял. И уже давно предчувствовал, оттягивая работу над страшным. Если бы Вы знали эти томления! Но нельзя показывать читателю этих слез. Надо — спокойствие и замыканье в своем, и слова — вне меня. В посл<едних> гл<авах> само прорвалось — «отец». И — приподняло. И тут же — сдало. Выверю. Пять раз перечитывал В<аше> п<ись>мо. Но — нет рукописи, — у Кр<утикова>. Другая — у Вас. Дорогой друг, спасибо. Когда не будет надобности в рукописи, перешлите мне заказным.

Все еще не получил «Чехова», единств<енный> у меня экз<емпляр>. Немедленно же, получив, пошлю Вам.

Глаз все зверски чешется, и лоб. Теперь уверен, что у меня «зонА». Эта стервозная немочь уходит только сама, когда ей надоест. Леченья — нет (?). Не знают. Старинная болезнь, таинственная. Показана в витраже Шартр<ского> собора — в виде «креста». У меня она язвит ровно половинную часть — правую, для меня, лев<ую> — для смотрящего на меня — часть лба, половину носа, полов<ину> головы. Все страдавшие ею поясняют все симптомы мои. Только д<октор>ша Крым, упорная, упрямая кар<аим>ка, твердит дятлом — нет. Она меня режимом ослабила, леча пе-чень, которая даже не прощупывается. Ведь 8-й мес<яц>! Аптекарь, сам страдающий 2–3 мес<яца>, сказал — у 6-летн<его> мальчугана — 7-ой м<есяц>. Сама кончается. А сейчас впрыскивают сэрум антиневрастеник Фрэсса, — мышьяк, стрихн<ин> и что-то еще вместе с «тэстовирон» — гормоны. Это — для общего укрепления организма. «Фрэсс» всегда был мне хорош, но вот уже лет 8 я не применял это лечение. А то, бывало, каждый год. Язва наязвилась, пока затихла.

Страшное п<ись>мо из Герм<ании>, от Зёммерингов. Вот изведали-то!… — мороз по коже. Спас преп. Серафим! да!!!