Переплетения

– У нас были полномочия распоряжаться собранными на нем деньгами в рамках суммы, ограниченной определенным процентом. В данном случае – пятьдесят процентов от суммы счета по состоянию на конец предыдущего полугодия, но не более средней суммы за последние два года. Это значит, что чем больше мы заработали бы для пана Телята, тем больше могли бы инвестировать, но если бы не угадали и пан Теляк проиграл, мы не могли бы уменьшить его счет больше, чем на размер страховой суммы.

– И часто вы проигрывали?

– Пан Теляк никогда не получал у нас меньше двадцати процентов годовых от накопленных средств. Конечно, после его смерти мы прекратили инвестиции. Что будет с деньгами дальше, зависит от вдовы пана Теляка. Она может ликвидировать счет, забрать часть денег, поручить нам дальнейшее управление финансами на тех же или иных условиях.

– А сколько сейчас на счете?

– Неполные пятьсот тысяч злотых наличными и шестьсот тысяч в активах.

– То есть?

– Всего около миллиона ста тысяч. Конечно, эта сумма ежедневно меняется, в зависимости от курса акций, валют и так далее. Некоторые инвестиции оформлены на длительный срок, поэтому если бы пани Теляк пожелала как можно быстрее обратить все в деньги и забрать наличные, было бы, пожалуй, больше миллиона.

– А полис?

– Еще полмиллиона.

– Похоже, вдовушке не придется искать в аптеке польские заменители.

– Пан Хенрик Теляк был не только нашим клиентом, но и моим старым другом. Его жена тоже. И я бы убедительно просил вас тщательнее выбирать выражения.

– А она знала о полисе и инвестиционном счете?

– Нет.

– Вы уверены?

– Разве что узнала от Хенрита.

– Она уже вас посетила?

– Мы виделись на похоронах, но о деньгах не разговаривали. Она обещала прийти на следующей неделе.

– Вам не кажется это немного странным?

– Нет. Насколько мне известно, Ядвиге хватает денег на текущие расходы.

– Понимаю. А вы давно знаете Хенрита Телята?

– Мы познакомились во время учебы в Политехническом, в конце семидесятых, наверняка еще до военного положения. Потом наши пути на некоторое время разошлись. Я нашел, отчасти по знакомству, работу в одном из центров международной торговли, заинтересовался экономикой, а он сохранил верность полиграфии. Мы встретились случайно после восемьдесят девятого года.

– Так это ваша фирма?

– Я один из совладельцев и вице-президент.

– И долго вы занимались финансами пана Теляка?

– Более десяти лет, с девяносто четвертого года.

– А к вам можно прийти просто так, с улицы?

– Можно, хотя обслуживание не гарантировано. Мы – фирма маленькая, но элитарная. У нас немного клиентов, и ни один из них – как бы это выразиться – не живет на сбережения. Все пришли к нам по рекомендации. Мы умеем зарабатывать для них много денег, но и наши гонорары нельзя отнести к маленьким. Несмотря на это, еще не случалось, чтобы кто-то из клинтов был недоволен нашими услугами.

– А вы не таинственная секта?

– В смысле?

– Истекающие сексом ритуалы посвящения, хостес, одетые лишь в две стодолларовые бумажки, ритмичные удары в бубен и вообще удары…

– Мне об этом ничего не известно.

– А может, вы знаете, были ли у пана Теляка враги или люди, завидующие его положению и деньгам?

– ???

– Вам говорят о чем-нибудь имена: Цезарий Рудский, Эузебиуш Каим, Барбара Ярчик, Ханна Квятковская?

– Рудского я видел пару раз по телевизору, по-моему, он выступал в качестве эксперта в ток-шоу. А у моей жены есть его книга о решении семейных проблем. Остальные фамилии ничего мне не говорят.

– А Камиль Сосновский?

– Тоже нет.

– Жаль. Прошу не удивляться следующему вопросу. Я не шучу, а проверяю важную версию следствия.

– Жаль. Мне понравились ваши шутки.

– Один прокурор сказал бы, что в этом случае первенство за вами. Не помните ли вы со студенческих времен, может, Хенрик Теляк рассказывал вам о женщинах, с которыми встречался, вероятно, в еще более давние времена? Была ли у него большая любовь? Не стала ли уделом его и ее какая-нибудь трагедия, ошеломляющий травматический опыт?

– Мне ничего не известно на эту тему. Политехнический никогда не был местом для подобных наблюдений, девушек там мало, но я помню, что Хенрик почти никогда не участвовал в наших походах – простите за выражение – на жопы. Два раза он с кем-то ходил по несколько месяцев, но не скажу, чтобы это было серьезно. Вообще он был довольно несмелый. На последнем курсе, кажется в восемьдесят четвертом году, Хенрик влюбился вусмерть в Ядзю. Она его не хотела, и он ходил как потерянный. Чудо, что защитился. Но сразу после этого мы расстались, а когда встретились в следующий раз, они уже были мужем и женой. Свадьба состоялась в восемьдесят восьмом или девятом.

– Это было удачное супружество?

– Мы не так часто виделись, чтобы я мог оценить.

Как только Кузнецов покинул резиденцию фирмы, Игорь вошел в кабинет шефа. Он был без пиджака.

– Что за упрямый дурачок, я аж вспотел. Меня злость брала всякий раз, как он открывал рот. Ненавижу таких людей. Ты все слышал?

Он кивнул.

– Похоже, мы не можем больше притворяться. Они не бродят на ощупь. Меня прямо заморозило, когда он о нем спросил. Я не думал, что они на него выйдут.