Перевал

Мысли ее стали путаться. Гранитные скалы, что ночью как бы колыхались во тьме, казалось, ожили, закачались, словно вот-вот рухнут вниз. Но разве могут одушевиться, ожить гранитные глыбы? Это только почудилось Зуракан, потому что она слишком долго смотрит на них. А вот высокие вершины раскидистых пышных елей оживились на самом деле, потянулись вверх и вонзились, подобно черным стрелам, в серо-голубое небо с редеющими звездами. Повеял предрассветный ветерок. Зашумела, загудела быстрая вода в реке, словно вот-вот выплеснется из нее. «Сохрани бог! Что, если это глубокое ущелье, поросшее густой елью и арчой, затопит вода и все, что растет и живет в нем, понесется вниз вместе с пенящимся, грохочущим потоком? Началось бы невиданное, страшное бедствие, светопреставление… Не только люди, мулы, тюки с товаром, но и гордые могучие ели, камни величиной с корову, с дом, звери и птицы ущелья — все, все вместе с кровью и потрохами, корнями и листьями, стеблями и ветками смешалось бы в бурлящем водовороте… Не приведи бог увидеть такое! Что было бы с моим Орозом, если бы начался такой ужас? Не-ет, нет! Пока хватит у меня сил, буду тащить его в своих объятиях. Подняв высоко над землей, я унесу его на дальнюю вершину, куда не достигнет вода. Ни за что не отдам его бурлящему потоку».

Зуракан передернулась всем телом, и невольное движение это отдалось резкой болью в руке, на которой лежала голова Ороза. Стиснув зубы, Зуракан превозмогла боль. Обняв Ороза сзади, она поцеловала его в ухо:

— Золото мое, найденное нежданно-негаданно! Во сне или наяву бог дал мне тебя? Ах, негодный мой толстяк! Не отворачивайся от меня…

Разморенный Ороз не мог сбросить с себя мертвецкого сна и невнятно бормотал:

— Хватит, не надо, что ты… э-и-их…

— Спи, спи, утешение мое… Устал ты, дорогой, ослаб совсем. Спи…

Баюкая Ороза, Зуракан и сама забылась. Предутренний сон сладок. Ее разбудила чья-то брань, крики. Вскочив с места, она увидела, что Ороз и Ошур ухватили друг друга за ворот. Оба были в исподнем, босые… «Как бы Ороз не напоролся на колючку!» Не успела она подумать об этом, как в руке Ошура блеснул знакомый ей обоюдоострый кинжал… Ороз был безоружен. Схватив Ошура за руку, в которой был зажат кинжал, он, собрав все силы, старался вырвать его.

Зуракан кинулась к Ошуру:

— О торгаш проклятый! Ты это что?! Брось сейчас же кинжал!

Позабыв об Орозе, с которым он никак не мог справиться, Ошур глянул на нее гневными глазами:

— Эй, бесстыдница! Знаешь, чья ты?!

Вне себя от ярости, Ороз ударил его кулаком в подбородок:

— Заткнись, собака ненасытная! Будешь зарезан четвертым у меня!

Зуракан отпрянула от мужчин, словно ее окатили ледяной водой.

— Ии-ий, боже, что он говорит?! Неужто ты зарезал человека, Ороз?

Ошур яростно кричал Орозу:

— Не имеешь права. Договорились ведь? Она теперь моя. Зачем суешь свою поганую руку за пазуху моей жены?

Зуракан спросила недоуменно:

— Что зпачит «жена»? Кого это он называет женой? Эй, мужчины, скажите? — недоумевала Зуракан.

Погонщик, до того все время молчавший, буркнул с досадой:

— Э… Ты бестолковая совсем баба, как я погляжу. Да ведь это тебя называют женой байбачи-аке!

— Что?! — вздрогнула Зуракан. — Эй, Ороз, выкладывай-ка правду, кому из вас я прихожусь женой?

Пригрозив торговцу, чтоб тот молчал, Ороз высвободил руку и, повернувшись к Зуракан, поглядел на нее с видом побитой собаки:

— Что я тебе говорил, а?.. Он хочет отнять тебя у меня, потому и называет тебя найденной женой…

Зуракан смело встала между ними.

— Я не какая-нибудь скотина, чтобы спорить из-за меня. Я — человек! Я вышла в путь, чтоб отстоять свои права, свою свободу, равенство, но набрела на стаю волков. Я обрадовалась, когда увидела вас. «Вот, — подумала, — наконец-то встретила людей. Теперь не пропаду». Ну, кто из вас хочет сделать меня своей содержанкой, встать поперек моего пути? Один из вас или оба? Признавайтесь!

Ороз приложил руку к груди, как бы удостоверяя верность клятве:

— Зукеш, ты знаешь, что в моей душе… Как я могу позволить, чтоб ты стала чьей-нибудь содержанкой…

— Врет! — крикнул Ошур, дрожа от негодования. — Мы с Орозом — давние приятели. Вместе побывали в Турфуне, в Андижане, Кокаиде и еще во многих других городах, торговали вместе!.. Были неразлучны… Эти люди свидетели тому… Прибыли и убытки всегда делили пополам. Но торговля торговлей, а игра-игрой. В игре такое правило: отдай, если даже проиграл родную мать! Отказываться не имеешь права! Мы с твоим дядей Орозом, сидя за угощением у одного кабакского бая, начали игру в «томук катмай» и договорились: выигравший получает у того, кто проиграл, любое на выбор. Выиграй твой дядя Ороз, он взял бы у меня все, чего бы его душа пожелала. Но выиграл я. Как раз когда мы нашли тебя в пути, он снова проиграл мне. А я решил, как победитель, взять племянницу у дяди! Что скажешь на это, жена моя?

У Зуракан мелко задрожали губы.

— Неужто это верно, Ороз? Скажи правду!

— Да, было такое дело, но теперь ни за что не хочу отдавать тебя…