Перевернутая карта палача

— Я не понимаю. Больно признать, но я не вижу ошибок в том, что вы сказали. Это такая очень хитрая ложь? Или такая очень грустная правда… или особый случай, когда всё намешано и нет верного вывода. Монз мне говорил, что часто случается…

— Монз, — бес прикрыл глаза и усмехнулся. — Занятный старик. Он в разные годы переписал для меня семь книг. Все семь безупречны.

— Так вы и есть его заказчик? — запоздало сообразил Ул.

— Ты плохо задаешь вопросы. Ты на самом деле подумал: почему бес не убил Монза еще на второй книге… Так? — бес повел бровью. — Он не скучный, так я думал давно. Он полезный и ему есть место в плане, так я понял недавно… Продолжу. Лоэн нашумел и сгинул. Он пожертвовал тобой, чтобы начать большую игру и веков так через… десять, это самое малое, разделаться с королевой или занять её место. Он ещё не решил, чего хочет.

— Пожертвовал?

— Бой в Тосэне завершился созданием печати дракона. Я уточнил, она занимает всю площадь, — промурлыкал Рэкст и прямо глянул на Ула. — Ты не мог знать, но он-то знал: печать закрыла доступ в город мне и всякой иной бессмерти, кроме приглашенной братом. Он вошел в мир твоим гостем, о наивный атл. Но так ли себя ведут гости? Лоэн очистил от чужих меток место и свил гнездо. Теперь он в любой миг сможет вернуться в свой город. Больше ты не нужен. Для продолжения игры у него есть вервр-лань. Она покорнее и долговечнее тебя. Так он думает.

Бес снова отвернулся к реке.

Ул дожевал остатки рыбины, проглотил… и поперхнулся от мысли: пока он не перешёл брод, он был недосягаем для беса! Лучники, предавшие своего хозяина Рэкста — вот почему они остались живы! Бес проявил фальшивое великодушие, пряча подлинное бессилие. Рэкст не солгал: Лоэн создал печать… и не предупредил никого о её свойствах и возможностях. Больше того, он ушел и обещал не возвращаться. Значит, солгал? Прямо солгал тому, кто вылечил его? Тому, кого обещал однажды назвать учеником…

— Ну, — подбодрил Рэкст, и зелень взблеснула из-под опущенных ресниц. — Ты тугодум? Брод мелкий. Недоступный для любых бесов город Тосэн рядом.

— А какой у вас второй облик? — задумался Ул, упрямо отворачиваясь от реки.

— Не помню, — поморщился Рэкст. — Когда стал служить ей, оказался порван надвое. Мой зверь ушел. Он умнее и сильнее меня.

— Наверное, больно, — прошептал Ул.

Что-то изменилось за время разговора, и Ул впервые захотел посмотреть в глаза беса. Непредвзято. Без подозрения и вражды…

Костерок давно ослаб, сумрак надвинулся, и зрачки беса утратили человекоподобие. Они слабо, но ровно светились. При волнении или гневе трепетали, то делаясь круглыми, то вытягиваясь в овалы, сплюснутые с боков.

— Я не побегу, — пообещал Ул самому себе. — Думаю, Лоэн умолчал о печати, потому что не захотел вынуждать к меня выбору, который плох со всех сторон. Если я соглашусь всю жизнь просидеть под защитой, это будет хуже смерти. А если… — Ул смолк, осознав, что сам себе противоречит. Печать, Рэкст прав, не спасала от выбора, а обрекала сделать его. Вслепую.

— Честный выбор предполагает полную осведомленность, — безжалостно отмёл оправдание бес.

— Я уже знаю, что рэкст — порода, а не имя. А какое у вас имя?

— Не помню. Разве ты знаешь так много бесов и рэкстов, чтобы путаться в них?

— Неудобно как-то… — смутился Ул.

— Вернемся к теме. Доброта у нас семейное качество, — бес оскалился. — Так и быть, я солгу тебе и оправдаю братца. Допущу, что Лоэну интересен наследник-боец. Слабость он даже не презирает. Ему… делается скучно. По-прежнему не чую в тебе страха. Значит, пора высказаться о людях и о нас, обделенных смертью. Если бы Лоэн не лишил меня выбора своим боем, я бы оттянул встречу с тобой лет на… двадцать? Да, не менее того. Мне интересен сильный враг. Состоявшийся атл. Иначе план не сложится, а второго случая королева не допустит.

— Ну… вы прям на моей стороне, если выслушать вас, — усмехнулся Ул.

— На своей, — поправил бес. — Королева верит в блокировку развития людей, как меру обуздания хаоса. Я — нет. Люди рождаются с душами завораживающей красоты. Увы, эти цветы юности хрупки, они увядают к двадцати, самое позднее тридцати. Далее людишки живут, хотя их душонки гниют или сохнут.

Бес опустил ладонь в угли и нагреб полную гость жара, сдавил его, убивая огонь. Он говорил и мял угли, и глаза его полыхали отсветами казнимого пламени.

— Навоз удобряет почву, люди — нет. Они полны трупным ядом и травят миры. По крайней мере так обстоят дела в трех нижних царствах. Ты наследник атлов. Спаси своё четвертое царство. Ваши люди не погибнут, более того, мир избавится от притязаний бессмерти, навсегда. С тобой я запечатаю врата в четвертое царство, окончательно. Здесь никого не стану убивать. Мне важна чистка нижних трех царств. Люди и бесы там постепенно исчахнут, как трава, отгороженная каменной коркой от солнца. Не станет и королевы. И меня. Разве плохо?