Перевернутая карта палача

— Первое царство ценит однозначность толкования и исполнения законов, — сухо отметил бес. — Входят в иерархию так: осознанно берут карту. Сейчас, с этой колодой, я лишь привожу пример, но лучше не трогай карт. Смотри, они пустые. Но, стоит взять любую, и капкан захлопнется. Карта укажет место в иерархии. Её бесполезно жечь, рвать и выбрасывать. Она — клеймо на веки вечные. Приказ в отношении тебя в полном звучании таков: предложить наследнику карту и убить его, если откажется от выбора.

— У самой королевы тоже… карта? — шепотом удивился Ул.

— Да. Первое царство не приемлет законов избирательного действия.

— Погодите, тут всё не сходится. Как она могла заранее знать, что вытянет «королеву»? И как могла согласиться на выбор, не зная? Опять же, ваша карта… Разве её мог взять кто-то другой? Или вас обманули, и вообще… всех.

Ул настороженно замер, пока бес обдумывал и ответит. Багряный поморщился, встряхнулся, словно кот, внезапно попавший в воду и ошарашенный этим.

— Она — королева. Так было всегда для всякого в иерархии. Так должно быть. — Рэкст яростно растер лоб и взыркнул. — Нет ответа. Прежде для меня не было и вопроса. Не хочу говорить об этом, не могу думать. Не зли меня, наследник.

— Что вы видите на своей карте?

— Белого дракона с алыми когтями и всадника. Всегда у них бой, и всегда насмерть.

— Дракон ведь — Эн? Тогда что вообще случайно в выборе карты? Погодите… А почему чужой дракон на вашей карте? Голова кругом. Ничего же не сходится!

— Эн связан с моей семьей, он гораздо старше меня и брата. Он одиночка. Сильнейший. Убийца соплеменников, — кривя губы, короткими фразами выбрасывал сведения бес. Растер лоб и зажмурился. — Я же знал… Безумие иногда пожирает драконов безвозвратно, и такие начинают жить ради того, что сочтут сокровищем. Губят всё прочее. Опустошают целые миры. Да! Я вспомнил, всё так. Эн устранял безумцев.

— То есть он — палач, но по-своему, по-драконьи. А всадник? — Ул по взгляду беса понял, что исходный вопрос забыт. — Почему там всадник? Кто он? Вы?

— Не знаю, — рыкнул бес. — Не твое дело.

— А я, кажется, знаю, — прошептал Ул. — Если станет безумен сам Эн, кто же тогда… Это настоящая карта палача, полностью ваша. Вы не могли не взять её. Весь выбор фальшив. Сама история выборе, может, и она…

— Полуправда, так всегда с королевой и её играми, — нехотя кивнул бес. — Но приказ есть. Её приказ в отношении наследника. И палач есть. Это я.

— Атлы ни разу не соглашались взять карту, да?

— Прямое предложение получал Тосэн. — Рэкст поморщился, выговаривая имя. — Я вспомнил: он сказал, что с играми покончил в детстве, что обещал маме не брать карт в руки. — Рэкст настороженно глянул на Ула. — Тогда я был еще свободен. Сейчас вспомнил: сразу после выбора карты палача я раздавил тех, кто устроил ловушку Тосэну. Людишки… всегда они, гниль. Как они ненавидят сильных! Как завидуют великодушию и как далеко заходят, отравляя миры.

Зубы беса обнажились в зверином оскале. Он надолго замолчал. Ул отметил: у вервра, пусть и бывшего, уши неотличимы от человечьих, но подвижны. Подрагивают, ловят журчание реки, вздохи ветра, едва различимую перебранку стражи далеко, в городском порту.

— Наследник, я устал от вопросов. Больше не позволю играть с моим прошлым.

— Тогда спрошу о своем. Если я — полная кровь, вам уже приказывали убить меня. Почему я до сих пор жив? Вы не исполнили приказ?

— Как палач я создал условия, в которых человек не выжил бы. Для тебя и для иных. Много раз. Она знает, я чую смерть. И, если ты еще хоть раз выговоришь слово «нестыковка», — бес скупо усмехнулся. По его волосам пробежала волна такой яркой алости, что новый вопрос застрял в горле Ула… Бес увидел и оценил. — Правильно. Умение молчать — жизненная ценность.

Время шло, Ул молчал и дышал. Накапливалась своеобразная привычка быть рядом с бесом — ужинать, кутаться в куртку, отгонять комаров… заниматься обыденным. И молчать о том, что кажется важным и что так злит беса.

Ул по-прежнему не ощущал большого страха. Но обещание, данное бесу в обмен на противоядие, само было сродни яду, оно отравляло мысли и в то же время обостряло восприятие. Выбор между смертью во вратах и жизнью раба — разве это выбор? И разве не о таком тупике предупреждал Лоэн? Увы, получается, именно он приблизил момент выбора… И вынудил оказаться здесь, не зная многого важного. Во хотя бы: почему Эн оказался на карте палача без своей человечьей половинки — Лоэна? Может быть, карта была ловушкой именно для дракона… А может, — Ул почесал затылок и тяжело вздохнул, — зная это, Лоэн теперь возвел стену между собой и Рэкстом? И ведь не назвал имя брата! Мог бы, но — не назвал.

— Рыбу вы готовите вкусно, — сказал Ул, когда молчание сделалось невыносимым.

Бес не ответил. И даже не пошевелился. Он — ждал. Время разговоров иссякло, клятва требовала: делай выбор. Не тяни… Ул судорожно вздохнул. Бес с его идеей очистки мира от людей… он — страшен! Тогда почему Багряного самую малость жаль, совсем как прежде, в лесу во время грозы, когда сделалось ясно, насколько он несвободен?