Переводчик (Призраки ночи)

Окурки полетели красными огоньками в грязь, которая была везде…

Под утро Ирина не стала будить Олега, а просто оттянула на нем резинку трусов и вколола антибиотик. Олег спал как убитый и ничего не почувствовал.

Утром, после завтрака, в палату вошла Света. Олег практически сразу встретился с ней взглядом, и в душе у него вдруг все затрепетало. На мгновение ему показалось, что у него остановилось сердце. Он увидел не просто землячку, он увидел нечто большее…

— Здравствуй, Олег, — сказала Света. — Извини, что не пришла сразу — операции одна за другой и не могла вырваться… нет времени даже выспаться.

У Светы были красные от огромного недосыпа глаза. Но даже такие, они были прекрасны.

Олег застыл, глядя на нее. Вдруг вспомнил, как она рыдала в кафе, когда пришло известие о гибели Игоря… и вот она сама здесь. И он здесь…

— Здравствуй, Светлана, — отозвался Олег.

Он встал с койки и накинул теплый халат. Разговаривать с ней в присутствии остальных ему не хотелось, и они вышли на улицу. Олег отметил про себя, что испытывает перед Светой какое-то чувство неловкости, как будто школьник-третьеклассник трепещет обольщено перед своей возлюбленной… только какая к черту любовь, когда дома его ждет невеста?

— Ты же была в Моздоке… — сказал Олег.

— Переехала сюда. K вам ближе… — отозвалась Света.

Они шли по деревянному настилу, утопающему в непролазной грязи по проходу между рядами палаток. Шли бесцельно, лишь бы идти…

— A что, там было плохо?

— Нет. Там было очень даже не плохо. Там не было обстрелов, а здесь я уже знаю, что это такое…

— Ну а в чем же дело? — Олег не знал о чем с ней говорить, и тянул одну тему.

— Ты знаешь, у нас там была медсестра. Эльвира. Так вот она там сошла с ума…

— На самом деле?

— Да. Она была в том бою, в котором погиб мой Игорь. Она поседела. И сошла с ума. Сейчас сидит весь день на лавочке возле жилого модуля и улыбается… Как страшно отправлять ее назад домой. Ведь там еще об этом ее родные не знают…

— Ужас… — сказал Олег. Эльвира была для него абсолютно безразлична…

Они шли и шли просто так, в никуда…

— Как там наши мальчишки? — спросила Света. - Как там Лунин? Как Иванов?

— Нормально, — отозвался Олег, стараясь не сглазить устоявшееся состояние.

— Вы там в палатках живете? — Света тоже не знала о чем говорить…

— B палатках срочники живут и офицеры управления и второй роты. A я вместе с офицерами первой роты живу в блиндаже. Там еще с прошлой войны блиндаж от боевиков остался. У нас там печка стоит, так что не мерзнем…

— Как там мой коллега?

— Саша Кириллов? Тоже ничего. Меня когда подстрелили, в роте Самойлова двух бойцов ранило, и Саша делал операцию прямо в своей палатке…

— A что делал?

— Перекрывал на ноге вену или артерию. Я в этом не силен.

— A тебя как ранило?

— Прозевал боевика. Подошел к телу — думал убитый. A он поворачивается и в меня из пистолета. Успел только чуть назад отшатнуться, а так бы он меня привалил бы…

— He хватало еще тебя потерять… — сказала Света.

— B каком смысле? — спросил Олег.

— B прямом, — Света вдруг остановилась и посмотрела Олегу прямо в глаза. - B прямом смысле, Олег. Эта война унесла уже много жизней, и не известно, сколько она унесет еще… и мне совершенно не хочется, чтобы близкие мне люди погибали здесь почем зря. Смертей я насмотрелась уже по горло. Больше не хочу!

— Ну, я не такой близкий тебе человек… — сказал Олег.

Они пошли дальше. Света сказала:

— И тем не менее…

Она остановилась и, показав на палатку, сказала:

— Я живу вот здесь. Зайдем?

B палатке было чисто и уютно. Сразу было ясно, что такой уют могли создать только женские руки. Олег присел на табурет. Света поставила чайник на плитку.

— Рана не тревожит?

— Немного есть, — признался Олег. — Ночью ноет, если не сплю.

— Неделю еще поболит и станет легче. Я смотрела снимки — у тебя здорово ребро пулей разбито, а так, вроде, обошлось нормально. Если можно так сказать…

Когда уже пили чай, Олег вдруг спросил:

— Света, скажи, а зачем ты сюда, в Чечню, приехала? Оно тебе надо?

— Я не знаю, Олег. После гибели Игоря у меня был такой порыв. A потом, глядя на наших раненых мальчишек, я подумала, что смогу облегчить им страдания своим трудом… своим вниманием… ведь наши срочники по большому счету еще просто дети!

— И этих детей государство кидает в мясорубку войны… — кивнул Олег. — Эти дети здесь выносят на своих плечах всю тяжесть этой не нужной никому бойни… И если мы, офицеры, имеем здесь хоть какие-то привилегии, то срочники не имеют здесь ничего. Какую они несут здесь ношу! Кто бы это знал! Если я в отряде могу завалиться и урвать пару часов сна, то солдат не может этого сделать. Вон они как живут: вечный голод, вечный недосып, вечная усталость, вечный страх. У них нет возможности даже нормально отдохнуть. Даже сознание у них какое — ранили, а он рад. A рад он потому, что благодаря ранению он вырвется, наконец, из этого ада, и останется жив. Ранен, но зато жив…

— Я это давно заметила… — кивнула Света. — И мне от этого становится страшно…

Выпив кружку чаю, Олег встал, чтобы раскланяться, хотя ему делать это почему-то не хотелось…

— Пойду я…