Переводы польских форумов за 2008 г.

— Никто не убедит нас, что НАТО — это милый пушистый котёнок. Это враг номер один. Ничего не изменилось, — говорит капитан.

Недавно в Севастополь зашёл американский корабль, 53-летний Дубовик стоял на набережной с транспарантом «Yankee go home».

Если смотреть из Севастополя, российской базы Черноморского Флота, холодная война продолжается, и ничто не указывает на то, что она может закончиться. Таких, как Дубовик, много. Долгие годы Крым был местом, где в награду за хорошую службу селились офицеры всех советских флотов и армий — одних только генералов тут было более 200, а полковников и не сосчитать.

— Люди у нас сознательные. На пропаганду не поддадутся. Здесь у нас всегда жила элита, и детей своих соответственно воспитывали. Украине нелегко управлять нами, — говорит Геннадий Басов, депутат городской думы Севастополя от Русского Блока.

Стратегическая цель кажется очевидной — Украина не должна войти в НАТО.

— Если Галиция так торопится в НАТО, то пускай отделяется от Украины, — говорят в Севастополе.

Тактических целей больше, и все они, кажется, направлены на то, чтобы показать властям в Киеве, что Севастополь им не подчиняется.

У Севастополя особый статус. Он подчинён не властям Крымской автономии, а непосредственно Киеву. Но назначенные Киевом чиновники часто оказываются беспомощными.

— Мы выбросили в море мемориальную таблицу. Власти хотели вмуровать её, чтобы увековечить тот единственный день во время Первой мировой войны, когда на российских кораблях развевался украинский флаг, — с гордостью рассказывает один из участников недавних событий.

Но самым большим успехом русских в Севастополе, о котором они говорят как о хорошо запланированной и выигранной битве, стала торжественная встреча российского Черноморского Флота, когда он вернулся после операции в Грузии.

— Когда Ющенко уже заявил, что Украина может не впустить в Севастополь корабли, которые были в Грузии, журналисты спрашивали меня, что будет. Я им ответил: «Ребята, будет прекрасно. Мы встретим наших героев, как полагается, — рассказывает капитан второго ранга Дубовик — И было прекрасно. Мы арендовали катер и вышли им навстречу. Был оркестр, фейерверки, тысячи людей, приветствовавших и кричавших из всех сил».

Мечта о казни

Станислав Галчинский, редактор «Севастопольской Правды», — человек добродушный. Он высказывает свои взгляды без ожесточения, выглядит аккуратно, и у него хорошие манеры.

Его огорчает то, что молодые люди в Севастополе ведут себя, как он это называет, дико — гуляя по вечерам, пьют пиво из банок. Случается даже, что кто-нибудь бросит банку или бумажку на улице — раньше это было невозможно, а если бы даже и случилось, то каждый ребёнок сделал бы замечание: «Нельзя так, дядя».

— Вы знаете, если бы мне надо было зарезать курицу для супа, это было бы для меня большой проблемой, — вдруг признаётся пожилой мужчина.

И столь же неожиданно, краснея от сдерживаемых чувств, продолжает твёрдо:

— Но если бы передо мной на электрическом стуле сидел Горбачёв, то я бы не колеблясь и с огромным удовольствием нажал бы на кнопку.

Всё зло началось с перестройки. Когда путешествуешь по бывшему СССР, обязательно встретишь людей, которые, разговаривая о самых банальных, повседневных вещах, вдруг цедят сквозь зубы: «Когда началась перестройка». Они не говорят о распаде Советского Союза — у них просто язык не поворачивается — но упорно возвращаются к то моменту, когда началась история конца империи. Такое впечатление, что они до сих пор не смогли понять, почему огромную территорию пересекли границы, и нельзя, как раньше, просто сесть в поезд, чтобы навестить родственников, живущих на расстоянии нескольких тысяч километров.

В Севастополе люди не занимаются популярными в других местах подсчётами — сколько килограммов колбасы можно было купить на зарплату в 100 рублей. Они не бедствуют, чаще всего живут ничуть не хуже, если не лучше, чем раньше. Однако, распад СССР означает для них конец некоей цивилизации и возникновение новой, странной и враждебной. Жест Хрущёва, который подарил Украине Крым, в своё время мог казаться чистой формальностью, но после падения СССР оказался чреватым серьёзными последствиями.

— Могли бы русские в Крыму идентифицироваться с Украиной? Наверное, да, если бы наше государство не совершило определённых ошибок. Ведь на референдуме в 1991 году они сказали «да» суверенной Украине, — говорил мне в Симферополе молодой украинский интеллектуал.

Но в Севастополе я засомневалась в истинности его утверждений.

— Люди сказали «да», потому что их спросили, хотят ли они суверенную Украину в тесном союзе с Белоруссией и Россией, — объясняет Станислав Галчинский. И добавляет, прижимая ладони друг к другу, — Украина должна быть близка к России, вот так, как эти руки.

Русская гордость