Перси Джексон и похититель молний

– Я это и делаю! – Она бросила мне шар. – Просто смотри на ее отражение в стекле. И ни за что не поднимай глаза прямо на нее.

– Эй, ребята! – крикнул Гроувер откуда-то сверху. – По-моему, я ее вырубил.

– Рррррраааа!

– А может, и нет, – поправился Гроувер и стал разгоняться для нового удара с веткой наготове.

– Быстрее! – сказала Аннабет. – Нюх у Гроувера что надо, но рано или поздно он рухнет.

Я достал ручку и снял с нее колпачок. Она вытянулась и превратилась в бронзовый Анаклузмос. Ориентируясь на шипение, исходившее от волос Медузы, я двинулся вперед.

Я не спускал глаз с шара, чтобы смотреть только на отражение Медузы, а не на нее саму. И наконец в зеленом стекле я ее увидел.

Гроувер уже летел к ней с битой, но на этот раз он спустился слишком близко. Медуза схватилась за ветку и швырнула его прямо в лапы каменному медведю-гризли, куда он рухнул с жалобным «Ай!».

Я пошел к ней, что было непросто с мечом и шаром в руках. Если бы она решила напасть, защищаться мне было бы трудно.

Но она позволила мне подойти: на двадцать футов, на десять.

Теперь я смог разглядеть в стекле ее лицо. Наверняка на самом деле оно не было настолько уродливым. Видимо, изогнутая поверхность шара искажала его, делая страшнее.

– Ты же не обидишь старую женщину, Перси, – проворковала она. – Я знаю, что не обидишь.

Я замешкался, завороженный отражением ее лица: эти глаза, казалось, прожигали зеленое стекло, и сила покидала мои руки.

Гроувер, еще не отлепившийся от каменного гризли, простонал:

– Перси, не слушай ее!

– Поздно! – гаркнула Медуза.

И бросилась на меня, выставив вперед когти.

Я взмахнул мечом. Раздался тошнотворный резкий звук, а потом шум, словно ветер уносит песок из пещеры, – так рассыпаются в прах монстры.

Что-то упало на землю у моих ног. Усилием воли я заставил себя отвернуться.

Какая-то теплая липкая жидкость просочилась сквозь мои ботинки, шнурки которых кусали умирающие змейки.

– Ой, фу! – скривился Гроувер. Глаза у него были по-прежнему закрыты, но, видимо, он услышал хлюпанье и шипение. – Гадость!

Глядя в небо, ко мне подошла Аннабет. В руках у нее была черная вуаль Медузы.

– Не двигайся, – велела она.

Очень-очень осторожно, не глядя вниз, она присела, завернула голову монстра в черную ткань и поднялась. Из головы все еще сочилась зеленая жидкость.

– Ты как? – дрожащим голосом спросила она.

– Нормально, – ответил я, хотя двойной чизбургер так и просился наружу. – Почему… почему голова не рассыпалась?

– Когда ты отрубил ее, она стала военным трофеем, – сказала она. – Как рог Минотавра. Только не разворачивай ее. Она по-прежнему может превратить тебя в камень.

Гроувер со стонами слез со статуи гризли. На лбу у него была большая шишка. Зеленая растаманская шапочка повисла на одном из рожек, а фальшивые ноги слетели с копыт. Волшебные кроссовки бесцельно порхали у него над головой.

– Красный барон[17], – сказал я. – Отличная работа, дружище.

Он смущенно улыбнулся:

– Правда, мне не очень понравилось. Нет, колошматить ее палкой было здорово. А вот влететь в каменного медведя так себе радость.

Он поймал летучие кроссовки. Я превратил меч обратно в ручку. И все вместе мы поковыляли назад, к складу.

За стойкой в кафе мы нашли несколько полиэтиленовых пакетов, понадежней упаковали голову Медузы, водрузили ее на стол, за которым еще недавно ужинали, и молча уселись вокруг, слишком измотанные, чтобы о чем-то говорить.

Наконец я сказал:

– Значит, за этого монстра надо благодарить Афину?

Аннабет бросила на меня сердитый взгляд:

– Да нет, вообще-то твоего папочку. Ты разве не помнишь? Медуза была девушкой Посейдона. Они назначили свидание в храме моей матери. Вот почему Афина превратила ее в монстра. Медуза и две ее сестры, с помощью которых она проникла в храм, стали тремя горгонами. Поэтому меня Медуза хотела разорвать на кусочки, а из тебя сделать статую. Она все еще сохнет по твоему отцу. Наверное, ты ей его напомнил.

У меня загорелись щеки:

– Ах, значит, теперь это я виноват, что мы встретили Медузу?

Аннабет выпрямилась.

– «Просто сфотографируемся, Аннабет. Что здесь плохого?» – передразнила она меня, хотя вышло не очень похоже.

– Забей, – сказал я. – С тобой невозможно разговаривать.

– Ты невыносим.

– А ты…

– Эй! – вмешался Гроувер. – У меня из-за вас мигрень начинается, а у сатиров не бывает мигрени! Что будем делать с ее головой?

Я посмотрел на сверток. Из дыры в полиэтилене высунулась змейка. На пакете была напечатана надпись «БОЛЬШОЕ СПАСИБО!».

Меня распирало от злости. Я сердился не только на Аннабет и ее маму, но и на всех богов – за этот квест, за взрыв автобуса, за то, что, покинув лагерь, в первый же день мы были вынуждены выстоять в двух жутких схватках. Если так пойдет и дальше, нам ни за что не добраться до Лос-Анджелеса живыми, тем более до летнего солнцестояния.

Как там сказала Медуза?

«Не будь пешкой в игре олимпийцев, милый. Быть статуей куда лучше».

Я встал:

– Сейчас вернусь.

– Перси! – крикнула мне вслед Аннабет. – Что ты…