Персидская литература IX–XVIII веков. Том 1. Персидская литература домонгольского времени (IX – начало XIII в.). Период формирования канона: ранняя к

Несторианка и поклонница мобеда по происхождению,
Мусульманка и последовательница [истинного] Бога по
                                                              природе своей.
Местом рождения ее была земля Зу-Гита,
Прадед ее – великий Файлакус[52]

.Потом же по [указанию] разума и вдохновению предпочла
Она веру ислама толку кишиша[53].Бежала она от попреков Нестора,
Ухватилась за начертанную книгу [54].
Была она госпожой, как Зулайха,
Но стала рабой, как Йусуф.

(Перевод Е.Э. Бертельса)

Первые две главы «Дара двух Ираков» носят аллегорический характер и повествуют о том, как автор-герой проходил путь борьбы с пороком алчности. Поэт вспоминает о своей поездке в Кухистан с целью выступить в качестве панегириста при дворе местного правителя, однако аудиенции препятствует некий вельможа (хаджа-йи бузург), возможно, визир. Он порицает поэта за попрошайничество (кудйа) и алчность (аз) и в ответ на просьбу Хакани о небольшом подарке вручает ему кольцо. Кольцо ни в коем случае не следует дарить или продавать, поскольку это талисман от порока алчности. Поэт возвращается в Ширван, где стойко сопротивляется просьбам своего покровителя продать кольцо. Аллегорическое описание борьбы поэта с алчностью завершается его визитом в «квартал размышления», где беседа с Разумом (‘акл) окончательно излечивает его от порока. Затем поэту является Хизр, который также дает герою наставление, порицает использование поэтического таланта в корыстных целях и указывает, что единственный, кто достоин восхваления, – это пророк Мухаммад. Вторая глава завершается первым славословием Пророку и описанием ми‘раджа.

В третьей главе поэмы Хакани сетует на свою несвободу в Шемахе и невозможность отправиться в паломничество, называя себя «соколом с подрезанными крыльями». Поэт предается воспоминаниям о путешествии, которое некогда совершил:

Ранее, когда повелитель века
Освободил меня от заточения в Ширване,
Пустился я в степь странствий
На полудохлой кляче стремления моего.
От погибельных берегов моря Ширвана
Искал я в Ираке цель души.

(Перевод Е.Э. Бертельса)

Далее автор говорит о том, что он отправляется к Ка‘бе сердца (ка‘ба-йи дил), а в реальное путешествие просит отправиться Солнце. В этой части поэма приобретает черты травелога (сафарнама) или книги о паломничестве (зийарат-нама), поскольку Хакани последовательно описывает путь, по которому должно пройти Солнце. Поэт упоминает места, которые посетит светило (Хамадан, Багдада, Куфа, Медина и др.), людей, с которыми повстречается, и включает в текст панегирики в их адрес. В конце путешествия Солнце должно посетить Мосул, чтобы повидать и восславить Джамал ад-Дина Мосули. Хакани воспевает этого благочестивого вельможу, обладающего добродетелями Пророка, как идеального земного правителя, достойного восхваления. Адресат прославился тем, что растратил состояние на содержание святынь, но в паломничество отправиться так и не удалось.

Творчество Хакани можно назвать своеобразным сплавом придворного «украшенного стиля» с его сложной словесной игрой и рефлективной манерой письма, привнесенной в лирическую поэзию представителями религиозно-мистического направления. Увлечение аллегорическими картинами и отход от прямого панегирического назначения касыды, расширение ее тематических возможностей за счет введения нескольких зачинов, эксперименты в области тематики газели – все это характеризует Хакани как истинного новатора.

Поэзия Хакани при всем ее своеобразии оставила глубокий след в литературе Ирана, Средней Азии и Северо-Западной Индии. Поэт окончательно закрепил за касыдой статус религиозно-философского жанра, предопределив путь ее развития на много веков вперед. На его газели составляли ответы-назира многие известные лирики, среди которых был и великий Хафиз. Философская глубина, острота переживаний и стилистическая виртуозность поэзии Хакани до сих пор вызывает восхищение знатоков и любителей персидской классики.

• Низами