Персидская литература IX–XVIII веков. Том 1. Персидская литература домонгольского времени (IX – начало XIII в.). Период формирования канона: ранняя к

Проникновение орнаментального стиля в арабскую повествовательную прозу может быть датировано вполне точно, так как связано с творчеством знаменитого стилиста и прозаика Бади‘ аз-Замана ал-Хамадани (969–1008), перса по происхождению, про званного «Чудом Времени». Этот автор одновременно являлся мастером эпистолярного жанра и создателем новой формы повествовательной прозы – плутовских новелл, получивших название макамы. Первоначально этот термин относился к беседам преимущественно дидактического характера, которые велись в присутствии халифа. Впоследствии макамой стал именоваться любой рассказ, в котором авторская речь вкладывается в уста вымышленного героя. Отметим, что уже в эпистолярных произведениях ал-Хамадани применяется иллюстрация в форме короткого анекдота, являющаяся как бы развернутой аллегорией авторской мысли. Таким образом, эпистолярный жанр с его украшенным стилем как бы идет навстречу повествовательности. Из посланий в макамы перешла рифмованная и ритмизованная форма изложения с большим количеством риторических фигур, стихотворных цитат и экзотической лексики (бедуинизмы, ремесленная и торговая терминология, воровской жаргон и т. д.). «Макамы» ал-Хамадани представляли собой цепочку из 21 новеллы с единым рассказчиком – купцом и путешественником ‘Исой ибн Хишамом и единым героем – городским бродягой и плутом по имени Абу-л-Фатх, обладающим незаурядным искусством красноречия и поэтическим талантом, с помощью которых он часто вводит в заблуждение «почтеннейшую публику» и добивается личной выгоды. Он странствует по восточным областям Халифата, перемещаясь из города в город и меняя свои обличья. Несмотря на переодевания, в конце каждой новеллы рассказчик узнаёт героя. В соответствии с передвижениями героя новеллы озаглавлены по городам: «Басрийская макама», «Багдадская макама», «Балхская макама» и т. д. Иногда названия рассказов указывают на событие, о котором в них повествуется: «Львиная макама», «Поэтическая макама».

Стремление украсить стиль прозаических сочинений в Иране формируется начиная с XII в. в той же профессиональной прослойке, что и при дворе ‘Аббасидских халифов. Это среда придворных чиновников, секретарей (араб. катиб, перс. дабир) и писцов (мунши), прекрасно образованных и знакомых с образчиками высокой арабской прозы. Арабские прозаические сочинения повлияли на стиль таких произведений этого периода, как версия «Калилы и Димны», выполненная Насраллахом ‘Абд ал-Хамидом Мунши, и «Синдбад-нама» Захири ал-Катиба ас-Самарканди. Кроме того, на персидском языке появился и собственный образец макамного жанра – «Макамы» Хамид ад-Дина Балхи (ум. 1168), включавшие 24 новеллы.

Движение прозы от утилитарности к художественности ощущается даже в таком сугубо функциональном жанре, как суфийская агиография. В житиях эта тенденция проявляется, в первую очередь, в усложнении приемов повествования и превращении отдельных сообщений в целостные жизнеописания, построенные по единой канонической модели.

«Сафар-нама»

«Книга путешествия» Насир-и Хусрава (1004–1077) – одно из немногих дошедших до нас прозаических произведений раннего периода персидской литературы. Время ее создания точно неизвестно, а сохранившийся текст является, по всей видимости, поздней редакцией первоначального варианта, из которого изъяты наиболее яркие свидетельства шиитской ориентации автора. Тем не менее приверженность автора исмаилитским ценностям явно проступает в его описаниях Египта, который рисуется в «Сафар-нама» идеальным государством, образцом всеобщего благоденствия и справедливости: «Никто из них (жителей Мисра) не опасается султана, не страшится шпионов и доносчиков и вполне уверен, что султан никого не станет притеснять и никогда не позарится на чужое добро. У жителей я видел там такое богатство, что, если я расскажу про это или попытаюсь описать, жители Персии мне не поверят. Богатство их я не смог ни сосчитать, ни исчислить, и такой спокойной жизни, как люди ведут там, нигде не видел» (здесь и далее цитаты из «Сафар-нама» даны в переводе Е.Э. Бертельса). Автор детально описывает изобилие египетских базаров, где одновременно торгуют цветами и плодами, созревающими в разные сезоны. Он удивляется честности египетских торговцев, которые никогда не обманывают покупателей, а тех, кто совершает этот грех, ждет заслуженное наказание – ехать по всему городу верхом на осле и публично каяться в содеянном. Иногда автор отмечает даже самые мелкие поразившие его подробности быта, как, например, то, что при покупке продавцы дают покупателю упаковку – «стекло, или фаянсовый горшок, или бумагу, так что покупателю не нужно ничего брать с собой для упаковки».