Персонажи карельской мифологической прозы. Исследования и тексты быличек, бывальщин, поверий и верований карелов. Часть 1

Пошли с сестрой Агафьей за коровами, на вырубку Вилуоя идем, уже темно, мало чего видно. Солнце село, сумерки. Пошли, поднялись, на покосах Яковлевых пень был. На пень встали, колокол слушаем, колокол у нас был большой. А колокол слышен на краю леса, через него надо пройти. И тут в лес пришли, стало казаться, будто на покосах Афони Яковлева в лесу (ведь были пленные, или кто там, заключенные были, а тогда еще не было). И вот они нам привиделись, уже заранее, что будет там, а тогда еще ничего не было. И вот там покос Маккоевых и зимняя дорога, мы на горе стоим. И потом видим, знаешь ли: там идут мужики, ростом с высокие деревья, только пуговицы блестят. Черные шинели, а пуговицы желтые, как у милиционеров, только блестят. Агафья вся аж почернела. И туда прошли, и туда к покосам Афони ушли, в сарай Афони. Два года прошло, и на том месте поселили заключенных. Сделали забор. Надо же было заранее показать! Лишь прошагали мимо нас. А все равно за коровами пришлось идти, еще дальше.

ФА. 702/11. Зап. Рягоев В. Д. в 1963 г. в п. Эссойла от Жидковой Ф. М.

86

– Oliko mecänisäntie?

– Sanottih sitä. I sitä, jotta se on piessä semmoini, jotta se on nappirinta ta kiiltäjät napit ta, pitkävarret sapokat jalassa. Suureksi sanottih. Ka onko häntä ken nähnyn ta onko häntä i ollun.

– Ruatoko pahua?

– Ka ei. Kun ei liene se hänellä paha ollun, ka ei se i piessä pahua matan.

– Были ли хозяева леса?

– Говорили об этом, что это бес такой. Что у него грудь в пуговицах и пуговицы блестят, на ногах сапоги с высокими голенищами. Большой, говорили. Но есть ли он, и кто видел, и существует ли он.

– Делает ли плохое?

– Дак нет. Если ты ему плохо не сделал, то и этот бес худа не сделает.

ФА. 2324/17. Зап. Ремшуева Р.П. в 1975 г. в п. Калевала от Кеттунен А. В.

87

– Muamomkka, vot mie en ole nähnyn, pmazniekkana oli mänty yhteh lampih heinällä, kussa ollah kakkaraiset znacit, a vanha pmazniekka oli se. Sielä kun velli kerätäh niitä kakkaraisie ka kacotah.

– Mitkä ne on kakkaraiset? Liilii, što li?

– No, vejen piällä, lehmällä syöttyä. Hyö kun kacotah, ka kaksi miestä seisou rannalla mussissa vuatteissa, napit kiilletäh. A silloin kuin se toini oli jeretnikka naini, sillä kertua hän harehtu, hivukset piäh noustih, harehtu niin mualla, sihi kavottih siitä, sihi kuin sulettih, kavottih. Niin hyö teräväiseh pois kotih.

– Sanoiko se naini siinä mitä?

– Ka siinä mitä ta luki, no jerestijä luki. A ket oltih kuutessuttih heilä. Mistä tultih, tokko nähtih, rannalla seisotah. Hyö ei nähty tuluo eikä lähtyö, muuta kun nähtih vain, siinä seisottih rannalla, siihi i kavottih, kun kiiltävät napit kahen puolen, mussat kosfumat, mistä se silloin oli kosfumoita ennen.

– Вот я не видела. А мать-покойница в праздник поехала на одну ламбу за сеном, где растут кувшинки. А старинный праздник был. И вот в ламбе собирают эти кувшинки и смотрят.

– Что это такое? Лилии, что ли?

– Да, на поверхности воды коров кормить. Они как смотрят: двое мужчин стоят на берегу в чёрных одеждах, пуговицы блестят. А тогда, вторая женщина была еретичка. Так она пришла в ярость, аж волосы на голове зашевелились, пришла в ярость на берегу. Вот тут и пропали мужчины, словно растаяли, пропали. Тогда они быстренько домой.

– Говорила ли эта женщина чего?

– Ну, что-то читала, эти заклинания читала. А кто были? Это привиделось им. Откуда пришли? Только видели: на берегу стоят. Они не видели ни как пришли, ни как ушли. Кроме как видели, что стояли на берегу, там и пропали. Лишь блестящие пуговицы в два ряда, чёрные костюмы. Тогда таких костюмов не было (у людей).

ФА. 2610/38. Зап. Лавонен Н. А., Онегина Н. Ф. в 1980 г. в д. Софпорог от Кирилловой А. Н.

88

Viessä on emäntä, mecässä on isäntä. Mecänisäntä. Biessat. Ämmö, tuatton; muamo heitä on nähnyn silmih.

Yksi kerta sielä Karjalassa ritua piti… Vot leikatah pölkyt i halatah näin yksipiä, lovuska, lovuska. I tästä luaitah sipok, a tänne pannah kun hiirillä. Kak myselovka. Vot. A lintu se tulou tänne, ritah – sitä mie näin iče Karjalassa… I hän ritoilla käveli i kuulou: semmoni sumu, a ei ole tuulta. A sumu pr’amo hirvie. Hiän teräväiseh kaccou: tuossa on kolvas paksu. Hän kolvahan luoksi juoksi. I peittäyty kolvahan suojah. Kaccou: kun mies matkuau, ni musta kosfuma, hattu piässä, napit blest’assije. I mänöy semmoista kyytie, jotta hirvie. Ei ruohtin akka virkkua, a ämmö meilä ei varannun. Šiitä mäni, proiji. Ja silmät risti ja läksi kotih.