Персонажи карельской мифологической прозы. Исследования и тексты быличек, бывальщин, поверий и верований карелов. Часть 1

Однажды прошлой зимой пошла. Всегда ходила к Богдановым телевизор смотреть. И ушла в девять часов, или уже в десятом часу – долго была. Пошла, из ворот Богдановых вышла, пошла сюда. И тогда оттуда из прогона между заборами: крутит, словно туман какой, шумит, шумит, радио или что говорит. С таким шумом здесь проходят, что даже остановилась. И вот здесь прошло, и вот там сарай ведь есть, туда ушли. Вот. Это их была толпа.

Анна наша была сторожем здесь. Ворота были, машины там да всё. Там была будка, она сторожила, ворота были. Ворота были, какая жердь была положена, ворота заперты, говорит. Тогда, говорит, с шумом начали двигаться, оттуда, с берега озера, ворота распахнули, жердь сломали, туда вошли. Я, говорит, сказала: «Все равно не боюсь! Ничего, все равно не боюсь!» Говорит, склад был на другой стороне, и на крыльце склада бочки только гремят, бочки только гремят. «Гремите дальше, – говорю, – я вас не боюсь!» Анна наша очень бойкая была! Анна видела.

А я прошлой зимой испугалась! Словно бы тёмный шар такой двигался ночью. И туда ушёл. Никогда раньше не видела, это в прошлом году зимой. Потом пораньше все время домой уходила, долго не сидела.

ФА. 3362/376. Зап. Иванова Л. И. в 1997 г. в д. Ведлозеро от Мининой К. Ф.

95

Petäjäsuolla niitettiin. Kun aurinko oli laskemaisillaan, ruvettiin syömään. Siilon alko kuulua koiran haukuntaa. Ampua napsautin. Siilon alko kuulua pakinoa. Rämevyttiin nauramah. On se joku mettässä. Se oli vua semmone kummitus.

Косили на Сосновом болоте. Когда Солнце зашло, сели кушать. И тогда послышался лай собаки. Выстрелили. Тогда начал слышаться разговор. Захохотали. Это как будто в лесу. Вот такое было чудо.

НА. 5/1/245. Зап. В. Кауконен в 1942 г. в д. Пирттилахти от В. Трохкимайнена.

Хозяева леса показываются в зооморфном виде

96

Знахарь вызывает лесную собаку

A toizen saneli opai, se Mascoi saneli, tyttäreh sen Vas’an. Häi oli ohotniekku, sit hyö, kilometrie kuuzi – seicei on kyläspäi, Siitokangahan, tiijet häi, Nastoicoi, Voarah mennes. Sie hyö yön moattih. Koda loaittu havulois da kai. Sinne mennäh yökse, ei ni tulla kodih. I toine ohotniekku Lamminselläspäi tuli, St’oppi, koirienkel. A sit ku tules myö istuimo istuimo, da midä sie lienne paistu da. A Vas’a: “Yhteh oravah ammun viizi – kuuzi kerdoa, oravu seizou, lekahtai ei, en voi oravah puuttuu. Tämä on sinun vina! Znaačit, sinä minul lait, stobi minä nimidä en vois ambuu. Nu minä sinul lain!“ “Midäbo sinä lait?“ “Pidäygo, minä seicas kucun koiraizen täh?“ “Nu täh nygöi nimi koirii ei tule, omat koirat meile täs ollah, muudu koiroa nimidä ei tule!“ Lähti, sanou, palan nenga, ovenpieles sie da kucui. Koiraine tulou mustu, valgei kaglaine nenga koiraizel. St’oppi sanou: “Älä suuti, työnä tämä koiraine eäres“. Varavui! “Nu vie kerran gu bokkah ambunen, vie ei se tule, vie tulou muudu, vuota sinä!“ Mollei hyö oldih, znaacit, tiedoiniekat, mollei tiettih. “En velli minä enämbi sinuu lekahuta, ambu, vai työnä tämä eäreh!“ Vas’a sie, en tiije opat’ midä sanoi, dai se koiraine hävii, lähti eäreh! A se oli, sanou, tottu kui yöl da sie myöhä, tuli palau keski kivel i häi kucui koiraizen. Sanou: “Tulou koiraine!“ Dai tuli, sanou, mustu koiraine, ymbäri tules vai nenga kävelöy, valgei kaglu… Enne niidy musteltih!

А другое тоже. Маша рассказывала, дочка этого Васи. Он был охотник, и вот они, в километрах шести-семи от деревни, Шийтокангахан ведь знаешь, Настя, по пути в Воару. Там они ночь спали. Шалаш сделали из хвойного лапника и все, туда и идут на ночь, домой и не приходят. А другой охотник из Ламбисельги, Степан, с собаками. И вот вокруг огня они сидели-сидели, да о чем-то разговаривали. А Вася: «В одну белку стреляю пять-шесть раз, белка стоит и не шелохнется, а в белку не попадаю! Это твоя вина! Значит, ты мне сделал, чтобы я ничего не смог застрелить. Ну, я тебе сделаю!» «Что ты сделаешь?» «Хочешь, я позову сейчас сюда собачку?!» «Ну сейчас сюда ни одна собака не придет, свои собаки у нас здесь, а больше никакая собака не придет!» Пошел, – говорит, – ив дверях позвал… Собачка черная пришла, белая шейка вот так у собачки. Степан говорит: «Не шути, отправь вон эту собачку!» Испугался! «Ну, если еще раз мимо выстрелю, еще не то будет, еще другое придет, подожди!» Оба, значит, они были колдунами, оба знали. «Не трону я больше тебя, стреляй, только отправь это вон!» Вася там снова, не знаю что сказал, и собачка эта исчезла, ушла вон! А это, говорит, была правда, как ночью, да так поздно, огонь горит посредине, и он позвал собачку! Говорит: «Придет собачка!» И пришла, – говорит, – черная собачка, вокруг огня только ходит вот так, белая шея… Раньше такое вспоминали!