Персонажи карельской мифологической прозы. Исследования и тексты быличек, бывальщин, поверий и верований карелов. Часть 1

A meccäh minä gi nygöi vie kävyn äijän kerdoa, maijas kävelen da sienes da kai kävelen ga toici on gi tuttavu kohtu i ku yöksyn. Yöksyn, kävelen, kävelen, nikui ei voi, ainos yhteh kohtah tulen. A sit toze nevvottih nenga, konzu vie pieni olin. Konzu muga rodieu: marjah lähtettö da yöksyttö ga heitäkkeä kengät jallas da hattarat puistakkoa da sovat, paikat peäs puistakkoa da istuttoakseh kodvazekse. Sovat puistakkoa peäl, da muuri keänäkkeä da lähtiekkeä astumah: sit ob’azatel’no, sanou, dorogan avoav. I minul jo äijän kerdoa oli muga. Vie mulloi kezäl kävelin grivas neveskänker. I muga yöksyimö – nikui emmo voi puuttuu, Koveras necie olimmo, täs Pyhärves. Nikui emmo voi puuttuu vai menemmö da sidä pitkembät pedeät da ni mostu ni ole ei, a vai pedeät da kuuzet pitkembät. Minä sanon: “Man’a, davai nygöi istummokseh da puistelemmokseh necis da kai, nygöi olemmo myö vikse pahal selläs“ Otimmo istuimokseh, puistelimmokseh kai, i lähtemmö astumah. Nu liennougo astunuh sie metrie kymmene, kacommo: ga valgei teäpäi nägyv. “Nu nygöi läkkä toane, sie nygöi on järvi libo Iambi libo mitahto“. I lähtimmö sie astumah valgieh päi. Lähtimmo astumah i tulimmo, i kerras minul vie ei ozutannuh, ei anna tuta mi kohtu on. Nu sit tulimmo järvirandah, da käit pezin da silmät pezimmö da seizoimmo, puistelimmokseh, rubein kaccelomakseh. Minä sanoin: “Man’a, kaco vai! Voi-voi-voi-voi-voi! Tämä on Koveran suu! Kaco, necis ollah Koveran lammit, kaksi lambie nägyv i nenne soaret…“ Izändät, kudamii minä nygoi vaste sanelin, net i on mecänizändät.

В лес я сейчас еще много раз хожу, за ягодами хожу да за грибами, хожу и иногда вроде бы и знакомое место, а заблужусь. Заблужусь, хожу-хожу, никак не могу, все время в одно и то же место прихожу. А тоже так научили, когда еще маленькая была. Когда так случится: за ягодами пойдете да заблудитесь, дак снимите обувь да портянки, вытряхните да одежду, платки с головы вытряхните и присядьте ненадолго. Одежду вытряхните да наизнанку выверните, да пойдите: тогда обязательно дорогу откроет. И у меня уже много раз так было. Еще в прошлом году ходила за грибами с невесткой. И так заблудились, никак не можем попасть, в Ковере там были, в Святозере. Никак не можем попасть, идем, а сосны все длиннее, да таких и нет, только сосны и ели все длиннее. Я говорю: «Маня, давай сейчас сядем, да вытрясем здесь все, мы, наверно, сейчас у нечистого во власти». Взяли сели, вытряхнули все и пошли. Ну, прошли ли метров десять, смотрим: белеет. «Ну, сейчас пошли туда, там сейчас или озеро, или ламба, или что-нибудь». И пошли туда, где белеет. Пошли и пришли, и сразу я еще не поняла, не дает знать, что за место. Но пришли к берегу озера, руки вымыли да глаза, стоим, отряхиваемся, стала осматриваться. Я говорю: «Маня, посмотри-ка! Вой-вой-вой! Это ведь Коверское болото. Смотри, там Коверские ламбы, две ламбы видны и острова…» Хозяева, о которых я только что рассказывала, они и есть хозяева леса.

ФА. 3024/83. Зап. Ремшуева Р. П. в 1987 г. в д. Святозеро от Ивановой М. А.

121

Заблудилась на подсеке

Sitä mainittihki meilä. Se Jormonakka, ämmö ihan omalla ahopellolla, talot näkyy, hiän oli kesäsen päivän ympäri sitä ahopeltuo astut. Sanou, kun assun, assun, assun, assun, siihi i tulen. Kun istuuhun, issun, nyt se pitäis noitu lähtie. Kun siinä vain pyörin. Šiitä kun jaksauhuin ta vuattiet kiännin, siitä aloin kaccuo: emähkoinie, kotihan näkyy!

Это и у нас вспоминали. Это Ермолаева бабушка прямо на своем подсечном поле, дома видны, она летний день вокруг того поля ходила. Говорит: иду, иду, иду, иду, иду и сюда и возвращаюсь. Сяду, посижу: ну сейчас надо бы туда пойти. Только там кружусь. Потом уж когда разделась, одежду вывернула, тогда стала смотреть: свой дом ведь виден!

ФА. 3347/1 Оа. Зап. Степанова А. С. в 1996 г. в пос. Калевала от Леттиевой А. А.

122

Заблудился, когда прятальщик спрятал борону

Konzu yöksyt meccäh sit sen meijän died’o dai muut sanottih: sit pidäv jaksoakseh, kengät jallas heitteä, hattarat puistoa, kai, järilleh suorita, dai puutut dorogah. Necistoin dorogas peäl’či astut, sit yöksyt.

Meijän died’o lähti astavoa loadimah. Astavan vai häi loadi i vie lähti eccimäh puudu. Sit leikkai… Nikus ei voi lövdeä, ristöi rästäi, vaste nettäh lähti palaizen – ei voi lövdeä astavoa. Sit jaksoihes, puistihes, hattarat puisti, kai sovat puisti, jaksoihes. Uvvessah lähti – täs astavu on. Peittäi on! Da kaco kui peittäv neciistoi siila.

Когда заблудишься в лесу (это и наш дед, и другие рассказывали), тогда надо раздеться, сапоги разуть, портянки вытряхнуть, все, снова одеться, и выйдешь на дорогу. Через дорогу нечистого перейдешь, тогда и заблудишься.