Персонажи карельской мифологической прозы. Исследования и тексты быличек, бывальщин, поверий и верований карелов. Часть 1

Наш дед пошёл борону делать. Борону он сделал и пошёл ещё дерево искать. Срубил его… Нигде не может найти, туда-сюда, только что немного отошёл – не может найти борону. Тогда он разделся, отряхнулся, портянки отряхнул, всю одежду отряхнул, оделся. Снова пошёл – здесь борона. Прятальщик есть. Да смотри как прячет нечистая сила.

ФА. 3362/36. Зап. Иванова Л. И. в 1997 г. в д. Ведлозеро от Мининой К. Ф.

123

Заблудилась, когда перелезла через забор

Minä yöksyin, jo olin tyttö, jo olin tyttö ravien suuri. Sinne menin (brigadierannu go lienne roadanuh), sie kävyin rahvahalluo da kai. Vuota la lähten marjoa kacon, marjoa kaccomah menin, peäl’či aijas nouzin. Sie kävelin da kai. Rubein tulemah teä peäl’či aijas, ga tulen peäl’či aijas – en tule sih kohtin. Stoto vroode gi enne sih kävyin, en yhten kerdoa, i en voi, jongoi aijas istun: nygöi kunnapäi minul kodih mennä. Sit juohtui mieleh, enne sie akat sanottih: jesli yöksyt ga jaksoakseh, sovat pidäv puistoa, jallat dai kai. No sit menin peäl’či aijas: ozuttau rovne necie, a rubiet lähtemäh kodih, jo nouzet gu niis aijas peälci, a rubiet lähtemäh jo on toine meccy. I nikui sinä kodihpäi et ni peäze, ainos iestyt vai meccähpäi. Sit mugaleite jaksavuin, kai. Pideli vie silmät pestä, ga euluh minulleni sit vetty, ga mugaleite sormil pyhkin da puistelin da kai. Ice sanoin: “Oi hospodi syöttäizeni, puututa nygöi minuu kodih, ozuta dorogu.“ Suoriin uvvessah. Jongoi on häi gu minul otti neces, valgei g’enne oli, ga otti gu necen, kaiken avai moailman, što kai ollah dielot mugai ollah. Nouzin aijas peäl’či da kodih puutuin akkoilluo. Kacon: ga akat jo pellol sie ollah da kai ihastuin rovno ku icessäni peäl turkin heitin. Oli! Minul icessäni se sluucai oli… Malitun panin da sovat puistin i: “Peästä, hospodi, omah dorogah, oigielleh.“ Sie kuulin enne akois. Muga opin dai peäzin. Eulun ni suuri dielo. Sanotah: mecän-izändän jällis peäl’či menet. No.

Я заблудилась, уже девушкой была, довольно большая девушка. Туда пошла (бригадиром, что ли, работала), ходила там к людям да все. Подожди-ка, пойду ягоды посмотрю. Ягоды смотреть пошла, через изгородь перелезла. Ходила там да все. Стала возвращаться, перелезла через забор – не на то место выхожу! Вроде и раньше туда ходила не раз, а не могу, уже на заборе сижу: в какую сторону мне сейчас домой идти?! Тогда вспомнилось, как раньше бабы говорили: если заблудишься, надо раздеться, белье вытряхнуть, ноги и все. Ну, тогда перелезла через забор: кажется будто там, а пойдешь домой, уже как перелезешь через забор, пойдешь – уже совсем другой лес. И никак ты к дому не попадешь, все время двигаешься в сторону леса. Тогда так разделась, все. Надо было еще умыться, но у меня и воды тут не было, так пальцами протерла, отряхнула все. Сама говорю: «О Господи, приведи меня сейчас домой, покажи дорогу!» Оделась снова. И с меня словно сняло, и раньше было светло, но словно пелену сняло, открыло весь мир, все как есть, так и есть. Перелезла через изгородь, и попала домой к бабам. Смотрю: бабы уже на поле, и обрадовалась так, что словно гора с плеч. Было! У меня самой этот случай был. Молитву сказала, одежду вытряхнула и: «Выведи, Господи, на свою дорогу, по-хорошему!» Слышала там раньше от баб. Я попробовала и попала. Не великое и дело было! Говорят: через следы хозяина леса проходишь! Но!

ФА. 3363/28. Зап. Иванова Л. И. в 1997 г. в д. Ведлозеро от Егоровой М. Ф.

124

На горке заблудились…

Mecas konzu yöksyt, sit jaksattos, istuttos, jaksavut, puistavut. Ollov evästy keral ga sit ota suurustu suuh. Suorie uvvessah, dai dorogal puutut.

Minä olin jo kaksi dai kolme kerdoa mugaleiten.

Tyttönny olles lähtimmö sie meccutroppii myöte. Havvuselgäh proazniekkah. A kaikin sie šanotah: necis jovenmäil menet, dai yöksyttäv sil kohtal. Myöhä jo lähtemmö kois, vaigu tansiloih mennä, ei häi olluh aigoa, roadoa pidi. Jovenmäil sinne menemmö, troppu kadoi, emmo peäze nikunna. Meidy nelli vai viizi hengie liene olluh. I kaikin. Deadin vie oli meijänke, tatan velli. “Nygöi, – sanou, – lapset, tulgoa täh, teä on koadunuh puu“. Sit puule menimmö sille, istuimokseh, jaksavuimo, jällät jaksoimo, puistimmo kai, peälyssovat peäle heitimmo, puistelimmokseh. Sit tuomaizekse otti sie kumiekkoa. Sit kumiekan avai, kuordu palaizen otti, havkai, sit kaikile… Ihan dorogal olimmo! A coassuu kaksi navemo pyörimmö ymbäri – emmo näi dorogoa nivovse. Sit Havvuselgäh menimmö, jongoi bes’odu oh levinnyh. Proazniekois himo pakkuu!

– Kembo sit teidy vedeli sie?

– Sit vedeli mene tiije ken vedeli da kui vedeli… Sit kohtii min kerdoa ken liennou kävellyh, aiven yöksytti. Se oli moine karuloin kävelysdorogu. Muga sanottih, muga vahnu rahvas.