Персонажи карельской мифологической прозы. Исследования и тексты быличек, бывальщин, поверий и верований карелов. Часть 1

Tuossa meilä ei ammuin ollut, toissa vuotena Russo – famiilie, muzikka. Heilä lehmä kato. Huomeneksella laskiettih lehmä, a illalla ei tullun, dai toisena iltana ei tullun, dai kolmantena iltana ei tullun. Netälie kaksi, onnakko oh. Nu siitä šanotah, kirottih kun, karjanmoalaini voi, se paha, ottua. Šiitä meijän lähtiettih eccimäh lehmyä, ei tultu yöksi lehmät. Mäntih eccimäh, pellolla, omalla pellolla. Meijän sielä ecitäh, omie lehmie ecitäh: “Kaccokkua työ, tuola lehmät ollah… Oi-voi, Oksenien lehmä!“ Tultih sih ta lähtiettih ajamah kotih, niin matkuau mielelläh kotih se lehmä. Takapuoleh pyörälletäh kaccuo: utarehet avoin. Vot sitä mainitah: jos se paha ottau, ni minnih hänestä ottau… Tästä kylästä oli se piästäjä, jotta hänen sai, a utarehet otti vain pois.

Вот тут у нас недавно, в прошлом году было, мужик по фамилии Русса. У них корова потерялась. Утром отпустили корову, а вечером не пришла, и на следующий вечер не пришла, и в третий вечер. Недели две вроде бы была. Ну, тогда говорят, раз обругали, то «нечистый» мог и взять. Тогда наши пошли искать корову, не пришли на ночь коровы. Пошли искать на поле, на свое поле. Наши там ищут, своих коров ищут: «Посмотрите-ка, вот там коровы… Ой-ой, Аксиньи корова!» Пришли, стали гнать домой, домой идет корова. Как сзади посмотрели: вымя разорвано. Вот это вспоминают: если этот «нечистый» возьмет, то что-нибудь от неё заберёт… В этой деревне был знахарь, который освободил её, но только вымя всё равно забрал.

ФА. 1356/4. Зап. Степанова А. С. в 1970 г. в д. Нильмогуба от Лангуевой X. И.

165

Корову отправила в недобрый путь

Salmen paimen Ondrei… Ruskie oli lehmä, ku lassin huomuksella, a mäni Stafien tanhuoh. Tuola oli tanhut, vahna. Ku šanotah: siun lehmeä ajettih Stafiezien tanhuoh. Kun illalla vuotan – vuotan: eule lehmyä, sielä oli yön, sielä oli yön. Mie sanon paimenella: kunneba lehmä jäi, kun ei ole miun lehmyä koissa.“Mie, – sanou, – kaco, en tiijä. Kentahto, – sanou, – työnnytti pahalla dorogalla lehmän. Sie n’ytten elä lekaha koista murginassah, a kacahteleksendele: murginanaigah, – sanou, – ku ei tulle, sid illalla lähemmä eccimäh lehmyä“, – paimen sanou. Ku murginan aigu rodieu, kuin se lehmä tulou… ni duumacet: häin on viessä. Mie kun kohallah tulin, ku tanhuoh sinne, vahnah suureh tanhuoh, ni hiän kun tanhuossa, niin kun kai seinih hyppiv, seinih kaikki. Ni sincon alla oli pieni loukkone, sinne sincon alla pieneh loukkoh tungiettih. Mie terväzeh paimenen luokse tulin, mie sanon: senin da senin, on, lehmä tuli, senin kahahtih. “Läkkä!“ – sanou. Menimmä da sen loukon typimmä, kodvazen oli sielä. Siid’ä hän mäni da toi lehmän kodih da pani leäväh, kaiken pimiekse typpi, eigo andan midä: stoby et koskis kodvan lehmyä, anna on pimiessä leävässä. Siid’ä mänin, ildapuolella mänin, annoin juvva da syvvä. Kai on silmät peässä tiestarahen lehmällä. A siidä vagaudu yöllä. Se oli aiga kumma! Miula oli kerda. Paimen, paimen! Paimen tiedäjä oli.

Салминский пастух Андрей… Рыжая была корова, как отпустила утром, а пришла в хлев Стафеевых. Там был хлев, старый. Говорят: твою корову загнали в хлев Стафеевых. Вечером жду-жду: нет коровы, там пробыла ночь. Я говорю пастуху: где корова осталась, нет моей коровы дома. «Я, – говорит, – не знаю. Кто-то на плохие следы направил корову. Ты сейчас до обеда из дома не выходи, а поглядывай: если во время обеда не придет, тогда вечером пойдем корову искать», – пастух говорит. Как настало время обеда, как корова оттуда идет, ну думаешь: она в воде была. Я пошла навстречу, в хлев, тот старый хлев, а она в хлеву уже на стены прыгает, аж на стены. А под сенями была маленькая дырочка, вот туда, под сени в маленькую дырочку затолкали. Я быстренько к пастуху пришла, говорю: так и так, корова пришла, появилась. «Пошли!» – говорит. Пошли, да ту дырку заткнули, немножко была там. Потом он пошёл да привел корову домой да в хлев поставил, и всё, натемно закрыл и не дал ничего: чтобы какое-то время не трогали корову, пусть будет в темном хлеву. Потом пошла, уже под вечер пошла, дала есть и пить. Даже глаза у коровы бешеные. А потом ночью успокоилась. Это было настоящее чудо! У меня раз было! Пастух, пастух! Пастух знахарем был!

ФА. 1521/4. Зап. Степанова А. С., Лавонен Н. А. в 1971 г. в д. Кармасельга от Макаровой И. А.

166

Корова в лесном укрытии

Lehmä oli mecän peitoksissa. Eccimäh peästih, ecittih. En muissa tämägo oli Fed’a vai hänen toatto… Fed’a, kaazetsa, sanou: “Lehmä teilä tänä yönä tulou, tokko elgyä vastah ottamah mengyä, hän tulou iče leäväh. Vain kuuletta, elgyä mengyä vastah“. Šiitä huomeneksella kun mändih akat, lehmä oli leävässa, tanhuossa. Se ammu, ammu, ennen voinie kaikki… Se oli muka mecän peitoksensa…