Персонажи карельской мифологической прозы. Исследования и тексты быличек, бывальщин, поверий и верований карелов. Часть 1

A vie minul oli kerran icelleni – vazaine kadoi, Anukses roavoin p’at’des’at tret’t’oil vuvvel. I olin brigadiirannu skotnoil. TePatnitsa kacoi sie vazoi, vazat oldih aijas. Häi lähti ehtäl vazoi tuomah. Lähti vazoi tuomah, sie joukko vazoa, ajav sie yksinäh, nu hänel oli vie neicykky, icceh tyttö ga… Hänel yksi vaza lähtöy bokkah, ainos tungeh bokkah, tungeh bokkah. “Vastailin, vastailin, – Man’a se sanou, – nikui ei, ainos bokkah tungieh. Jälgimäi jo lähti bokkah, lähembä kyleä jo, ei ni loiton olluh net lehmät. Lähti, – sanou, – bokkah, opin, juoksin palan, tahtoin tavata, stobi tänne kyläh vastata. A häi nosti hännän, gu lähti juoksemah. A minä vie sanoin: “A mene hot’ i mecäle, nygöi sinun täh, nämmä pidäy vedeä kodih. Et kunna mene, tulet! Mene hot mecäle!“ Nu ei ni vaza löydynyh. Nu nämmä vazat ajoi, minule tuli, sanoi: nenga vaza lähti. “Nu lähti ga läkkä minä sinunker lähten, kacommo da tuommo eäres vazan“. Menimmö, kunnapäi häi lähti, Savihavvoikse sanottih. Sille dorogal lähtimmö, astuimo – nikus ei nävy vazoa. Nu nygöi kunna menemmö, ei nävy vazoa dai jo ehty da vie vihmansume oli. I vaza ei ni tulluh kodih. Ei tulluh kodih… Kävyimö kaksi-kolme päivee. Predsedoatel’ kolhoozan tulov, sanou: työ nygöi narkko vazoa etto ota. Vaza on, – sanou, – nengai – nenga, nenil kohtil!“ A myö niil kohtil kävelimmo, nikonzu emmo näi. Emmo näi!.. A minul oli velli, ainos häi paimendeli, a hänel oli died’ot sie nevvottu: konzu ziivatat nenga jeäv meccäh, ga voibi häi olla gi pahan jällil, ga nenga opi. Sie on häi meccytroppazet, meccytroppaizel sie on cural koivuine da toizel koivahaine. I net, sanou, ota da keänä vastai da ladvat sivo da sille pane peäle, ladvoile peäle, kivi. I sano: “Et andane minule ziivattoa, sie moastilleh sanuo da nimelleh, tädä kivie roitos ijän selläs kandelemah“. I kolmeh kohtah muga siduo pidi. Nu minule juohtui mieleh: nevvoi minule velli necen, vuotas opin. Man’alle sille sanon: “Läkkä kävymmö ehtäl,“ – da pidi vie jällel päivänlaskuu mennä meccäzeh. Menin, muga roavoin, sivoin, kivet panin niile kolmeh kohtah, i myö lähtemmö tossupeän eccimäh. Lähtimmö tossupeän eccimäh, menimmö vai, dai meile vaza ozuttihes. Vaza ozuttihes, ga nikui häi ei heitäi kädeh. Sit juoksov ga gu pul’a. A sie Anukses oldih laccukohtat, kanoavat oldih suuret. A kanoavan rannat oldih savihizet. Häi gu sit rubei kanoavan rannas hyppeämäh, häi livestyi da sordui kanoavah. Nu sit ugodimmokseh lähättäväh, hänen tabaimo. I toimo kodih. Vot. I sidä jälles (minä vie en uskonuh) i rubein uskomah: deistviteEno on i pravda…

А еще у меня у самой было – теленок потерялся, в Олонце работала в пятьдесят третьем году. Бригадиром была на скотном дворе. Телятница смотрела там за телятами, телята в изгороди были. Пошла она вечером за телятами. Пошла за телятами, там стадо телят, гонит одна, ну у нее еще есть девочка, своя дочка, но… У нее один теленок уходит в сторону, все время лезет в сторону, лезет в сторону. «Гоняла, гоняла, никак, – эта Маня говорит, – все время в сторону лезет. Под конец уже пошел в сторону, уже перед деревней, недалеко и были эти коровы. Пошел, – говорит, – в сторону, попробовала, пробежала немного, хотела догнать, чтобы к деревне повернуть. А он поднял хвост да как побежит!» А еще сказала: «Да пошел бы к лешему! Теперь тут из-за тебя, этих надо домой привести. Никуда не денешься, придешь! Иди хоть к лешему!» Вот теленок и не нашелся. Ну этих телят пригнала, ко мне пришла, говорит: так теленок ушел. «Ну, пошел дак пойдем, я с тобой пойду, посмотрим да приведем теленка домой». Пошли, куда он пошел. Ямы с глиной называли. По той дороге пошли, идем – нигде теленка не видно. Ну, куда сейчас пойдем, не видно теленка, да и вечер уже, да и дождило. И теленок так и не пришел домой. Не пришел домой… Ходили два-три дня. Председатель колхоза приходит, говорит: «Вы сейчас специально теленка не берете. Теленок, – говорит, – так-то и так, на тех местах!» А мы по тем местам ходили – никого не видели. Не видели!.. А у меня был брат, он все время в пастухах. А его там деды научили: когда животные так вот останутся в лесу, так может ведь быть и на плохих следах, так поворожи. Есть ведь там лесные тропинки, на лесных тропинках там с одной стороны березка и с другой березка. И возьми их, и наклони друг к другу, верхушками и свяжи, и положи на них, на верхушки, камень. И скажи: «Если не отдашь мне животное (по масти там сказать и по имени), всю жизнь будешь этот камень на спине носить». И в трех местах так связать надо было.