Персонажи карельской мифологической прозы. Исследования и тексты быличек, бывальщин, поверий и верований карелов. Часть 1

Видишь ли, у Марии как корова… Мать корову выпустила, сама напугалась, а Мария, говорит, ругалась. Говорят: у Марии корова из лесу не пришла. День искали, другой день искали, третий день искали. Не находят. В Шонге. Тогда они пошли к женщине, к Муарие Маликиной. Пришли, говорят: «Не знаешь ли ты чего, не найдем корову». С Анни, женой Ивана пошли. Говорит, что: «Послушайте, идите сейчас домой, наизнанку выверните одежду да кто если придет вам навстречу, если кто заговорит, чтобы рта не открывали. Идите дальше. И когда придете в лес…» Они пошли, дома оделись (я еще была в Хайколе), пошли в лес, пришли (куда она им указала, под дерево, что ли, надо было прийти и сказать такие слова). Пришли туда, да одежду наизнанку вывернули да что-то там сказали. Спят там, спят ночь, а в одном хлеву были все коровы. Анни слышит: вроде бы Чернушка мычит. Бежит: «Тетя Мария, вставай, Чернушка пришла!» Потом этот след нашли, так она вокруг крутилась, что на полметра утоптала следы! И Мария говорила: «Прямо здесь ведь я ходила!» А не нашла!

ФА. 3353/8. Зап. Степанова А. С. в 1996 г. в п. Кепа от Степановой Е. Г.

Общение знахарей с хозяевами леса

202

Договор с хозяином леса

Paimoi oli svoat’t’u, kymmene vuottu paimendi, minun sizär sinne miehel on [mennyh]. Yhten kerran sanoi sie. “Tule vastah necil da necil aigoa. G’ei midä sluccei, varoa älä, kiven peäh istoi da istu. Ruvetah lehmät tulemah. Nuozarvespäi“. A korbi oli, enne oli dorogu, boabankel menimmö, yksi vai päivy nägyi. Korbi on, ga kuuzi kuuzeh kiini. A kondii kai riihen pihah tulou yölöil, avnat levittäy. Enne vahnas. Sit sanou, sizär sanoi: menin, vastah kucui. Istuimos kivel, ruvettih lehmät tulemah, ruvettih lehmät tulemah ga tuli bokaspäi, vizahtih, sanou, yksi gu koiru, toine tuli koiru, tuldih, sanou, kai minuu n’uustellah, kengii, kengien seärii. Jö minä, ni virkkoa nimidä ei käskennyh, iče särizen tukul. I kacon, sanou: istuu kolmas, suuri, vastas. I lehmät sit ollah, eigo ni lehmii koskiettu, eigo nimidä. Minun n’uusteli helmoi. Ärähtih, sanou, yhten kerran, poijat net, sanou, toizen kerran, kolmanden kerran sybiembäh ärähtih: poijat eäre lähtiettih dai häi lähti jälles. Ei koskiettu. Toko sit ku Iivan-veikkoi tuli puolen coasun peräs, tokko sit perze kives ei nossuh. Ielleh kivel istuin. “Enämbi, – sanoin, – Iivan-veikkoi, engo vastah tule, engo voi nygöi täs nosta“. Sit valmehekse nosti käzipuoliskos: “Sanoin häi: älä varoa. Ei koske niken sinuu. Kellon käbäläl lekutannou, no koske ei lehmeä“. Kymmene vuottu paimendi. Kierdäy. Karjan kierdäy, sit sanou: “Älägo kynnetyl moal polle, älägo läbi aijas nouze, ymbäri mene“. Eigo soannuh paTPahin jalloin da paikata mennä lehmii työndämäh… Eigo paimoil soannuh mucoinkel moata.

Сват был пастухом, десять лет пас, моя сестра туда замуж вышла. Однажды сказал: «Приходи навстречу в то-то и то-то время. Если что и случится, ничего не бойся, на камень сядь и сиди. Начнут коровы идти. Из Крошнозера». А дремучий лес был, раньше была дорога, с бабушкой ходили, дак только солнце было видно. Лес такой, чаща, ель с елью прикасается. А медведь по ночам прямо к риге подходит, скирды раскидывает. В старину. Тогда сестра рассказывает: пошла, раз навстречу звал. Села на камень, стали коровы подходить, и вдруг со стороны пришла, подкралась как будто собака. Одна как собака, и вторая собака пришла. Говорит: обе меня обнюхивают, сапоги, голенища сапог. Я вся уже дрожу, а велел молчать. И смотрю, говорит: сидит третья, большая, напротив. И коровы здесь же, но коров не трогают, ничего. Мой подол обнюхивают. Зарычал один раз на детенышей, говорит, второй раз, третий раз громче зарычал: детеныши вон пошли, и она следом. Не тронули. Ну, только когда Иван пришел через полчаса, я зад от камня оторвать не могла. Так на камне и сидела. «Больше, – говорит, – Иван, ни навстречу не приду, ни теперь встать не могу». Он наготово поднял за руки. «Сказал ведь: не бойся. Никто тебя не тронет. Колокольчик у коровы лапой тронет, а корову не тронет». Десять лет пас. Вокруг стада обведет круг и скажет: «Ни на вспаханную землю не ходи, ни через забор не поднимайся, вокруг иди!» И нельзя было босыми ногами и без платка на голове корову вести в стадо. И пастуху нельзя было с женой спать.

ФА. 702/8. Зап. Рягоев В. Д. в 1963 г. в п. Эссойла от Жидковой Ф. М.

203

Рукопожатие лешего

– Oliko teilä kuuluisia tietäjiä?

– Oli jeretnikkoja, nyt se on kuollehet, elävie ei ole. Se on yksi ukko, se oli Mihei-ukko, se on ollun kova tietäjä, se kuccu mecästa mecän isännän.

– A mitäpä sitä piti kuccuo?

– Ka kun mitä lienöy pahua matan, lienöy keitä ottan ziivattoja eli lienöy vieläi rahvasta peittän icelläh, se ukko sai sen pois.

– Miten hän sen sai?