Персонажи карельской мифологической прозы. Исследования и тексты быличек, бывальщин, поверий и верований карелов. Часть 1

Традиционными названиями духов-покровителей воды в карельских былинках являются vein emändy (хозяйка воды) и vein izändy (хозяин воды). Ещё М. Агрикола указывал, что у карелов божеством воды, аналогичным больше известному у финнов Ахти, соответствует именно Vedhen Emä, то есть Мать Воды. Женские божества вообще были широко распространены среди финно-угров. Так, к примеру, «при знакомстве с религиозными верованиями мордвы, т. е. мордовским язычеством, обращает на себя внимание большое количество женских божеств… Наблюдается и иная особенность. Все божества-мужчины играют менее важную роль, чем их жены. В различных молитвах, рассказах, сказках, песнях главная роль отводится, как правило, женским божествам. Мужские упоминаются вскользь или вовсе не встречаются. Преобладание женских божеств исследователи объясняют тем, что верования в женские божества возникли, видимо, в эпоху материнско-родовой организации, характеризуемой особой ролью женщины в тогдашнеи жизнедеятельности»[515].

Большим почитанием вода пользовалась и у русского народа. А. Афанасьев отмечал существовавшее у них верование, что «плевать и мочиться в воду, все равно, что матери в глаза»[516].

Одним из архаичных названий, по-видимому, можно считать и vezi-syöttäizeni (вода-кормилица). Вторая половина syöttäizeni встречается в мифологической прозе еще раз, только когда говорят о матушке-земле: moaemä syöttäizeni. Позже слово syöttäi стало употребляться и в православной традиции, карелы к Богу практически всегда обращались Hospodi-syöttäi, то есть Господь-кормилец. В вепсском языке слово sötäi означает отец, то есть возможен перевод Бог-отец.

Трудно сказать, что с изменением названия как-то особо меняется отношение человека к водному существу или, наоборот, водного существа к человеку. Функции водных жителей так же часто остаются неизменными вне зависимости от названия, они практически всегда одинаково опасны для людей. Например, топить людей может и хозяйка воды (SKS. 4071b). Хотя, конечно, разница существует, и больше почтения можно заметить в словах vezi-syöttäizeni (вода-кормилица) или veinemäntä (хозяйка воды), a näkki (някки) – это, наоборот, почти всегда злобное, кровожадное существо. Когда приносили жертву или просили прощения, то, конечно же, обращались к хозяевам воды. Но при этом следует помнить, что некоторые названия наиболее архаичны и относятся к периоду поклонения божествам воды.

Нет разницы и в изображении водных мифологических существ между южно– и севернокарельской традицией. Хотя ливвики мужских духов-покровителей чаще называют izändät (хозяева), а собственно-карелы haltijat (духи).

Внешний вид хозяев воды

Считается, что водные существа двуполы: «Есть, есть! Есть в воде житель! Вода-водяница, вода-водяница! И женщина, и мужчина есть» (344). Хотя подчас пол не указывается, сообщается лишь, что они просто похожи на человека (on ku ihmine). Некоторые рассказчики считают, что гендерную составляющую определить невозможно: «Нельзя его понять, женщина была или мужчина. Ei soa häntä tieteä nainengo oli liho mies (SKS. 774)».

Иногда четко говорится, что это мужчина, но при этом с длинными черными волосами: «Yksikai ku mies. Tukat on pitkät». (SKS. 2305); «se oli mustatukkainen mies» (SKS. 702). В таких случаях его называют водяным, духом или хозяином воды.

Но чаще всего хозяева воды предстают перед человеком именно в женском облике. Наиболее распространенный образ: обнаженная женщина поднимается на камень и расчесывает блестящим гребнем длинные черные волосы.

В некоторых былинках это просто маленькая женщина: «Haukiniemestä tulimme ja naine pikkaraine neitisen kivel istuvan. Ylen suuri mustu tukka oli. Veteh hyppäsi, että vesi halgei. Из Щукнаволока возвращались, и маленькая женщина, девушка, на камне сидела. Очень длинные черные волосы были. В воду прыгнула, аж вода раскололась» (SKS. 810). Иногда подчеркивается, что это очень красивая девушка: «Siihi kallivolla nousi järven emäntä. Oiken kaunis tyttö. Piän suki ja pietti ja läksi pois. Там на скалу поднялась хозяйка озера. Очень красивая девушка. Волосы расчесала, заплела и ушла вон» (271). Внешний вид волос имеет немаловажное значение, практически всегда они длинные и черного цвета. Порой они уподобляются лошадиному хвосту, углю или сравниваются со змеями: «На человека похож, а это водяной в озере. Точно он был, раз говорили: волосы черные, как лошадиный хвост расчесывает» (262); «Смотрю: как человек… вол осы длинные. А не знаю, расческа или гребенка… Ну она как бросится туда в озеро, эти волосы длинные, в сторону-другую…Черные, черные, как угли, длинные» (305); «Видели: человек как человек, а волосы расплываются по воде, ну точно, как змеи» (308).

Иногда говорится, что волосы разделены пробором: «…поднялся из озера водяной, внешне похожий на человека, с длинными волосами, которые были разделены пробором» («…nousi järvestä vetehinen, ihmisen muotoinen se oli, pitkä tukka joka oli keskeltä jaettu». SKS. 511).