Персонажи карельской мифологической прозы. Исследования и тексты быличек, бывальщин, поверий и верований карелов. Часть 1

У. Харва пишет, что большая часть финских рассказов о хозяине воды посвящена обучению игре или самой игре на скрипке. Он сидит на камне, чаще всего в рождественскую, крещенскую или пасхальную ночь, и играет чудесную мелодию. Эти рассказы широко бытуют и в Скандинавии. На Байкале тоже рассказывают о хозяине воды, учащем людей играть. У лапландцев бытует мнение, что vesieläja (водный житель) красиво поет[570]. Мордовская мать воды (ведь ава) извещает людей о своем появлении звоном маленького колокольчика[571]. Вообще мифология многих народов считает, что музыкальность присуща водным жителям. Еще О. Магнус писал, что финский хозяин воды – прекрасный музыкант. Он сидит на камне и играет, особенно часто в Иванову ночь. Он может и человека научить играть на скрипке, но скрипачу надо обещать себя водяному. Во время игры такого скрипача люди танцуют до упаду. Однажды в Туусала хозяин воды сидел на камне у водопада и играл. Скрипач пришел учиться у него. Водяной спросил тогда: «Какую ты хочешь скрипку: пальцы – по струнам или струны – по пальцам?». Человек ответил верно: «Струны по пальцам», – и из него получился великий скрипач![572] Таким образом, ведя диалог с хозяином воды, как и с Крещенской бабой, надо уметь еще правильно ответить – только тогда будет достигнута нужная цель. Можно вспомнить о греческих сиренах, чудесным пением завлекавших в свои сети мореплавателей; о русском былинном Садко, развлекавшем водного царя игрой на гуслях; об эпическом Вяйнямёйнене, сделавшем кантеле и игравшем на нем так прекрасно, что даже хозяйка воды выплыла на камень послушать.

В карельских мифологических рассказах XX века сюжет игры на музыкальных инструментах отсутствует, но, вероятно, он когда-то бытовал.

Регламентация контактов между представителями человеческого и «водного» мира

Встречи с жителями водного мира карелы опасались, поэтому существовало множество запретов, регламентирующих повседневную жизнь человека в этом опасном соседстве. Во-первых, конечно же, водяным пугали детей (259, 309, 311, 393 и др.), при этом главная цель была, безусловно, воспитательная. Было запрещено купаться вспотевшим, после захода солнца и в тех местах, где часто видели водных жителей (293, 390, 393 и др.). Нельзя было идти к воде, ничего не поев[573]. И вообще карелы не выходили на улицу, не взяв хотя бы крошку хлеба в рот или в карман: тогда, считалось, сам Бог, давший этот хлеб, бережет человека. Сохранились сведения и о временных ограничениях, связанных с водой и с посещением различных водных объектов. Очень осторожно надо было вести себя в летние Святки, во время разгула водных духов (308). Н. Ф. Лесков, собиравший в 1890 году материал по фольклору и верованиям южных карел, сообщал, что у ливвиков во время viändöi (период между Ивановым и Петровым днями) нельзя было стирать и мыть полы[574]. Считалось, что нельзя купаться после Ильина дня (2 августа), а то водяной утащит (300).

И. А. Лавонен пишет, что при полоскании белья на озере недопустимо начинать с «грязного» (нательного), непременно необходимо прополоскать сначала «чистое» (скатерти, полотенца). Одна из жительниц д. Лиете поздно вечером пошла полоскать белье, да еще и начала с «грязного». Кроме того, она никак не предупредила подводных жителей о своем приходе. Ночью женщине приснился хозяин воды, который ругал ее за то, что она бесцеремонно вторглась в их жизнь: «Мы все сидели за столом, ужинали, а ты даже не кашлянула». В Северной Карелии, закончив полоскание белья в проруби или на берегу, нужно умыться и, не вытираясь, произнести слова заклинания, изгоняющие грязь «в город… на погост… на двор поповский» и дарующие здоровье детям[575].

Вода в доме (как и весь локус) всегда считалась чище банной, поэтому придя из бани, следовало умыться и помолиться (НА 5/2/454).

Карелы всегда предупреждали хозяев воды о своем приходе. Во-первых, следовало кашлянуть, поздороваться с водой, попросить разрешения ее потревожить и произнести: «Вода-кормилица, дай воды!» Карел никогда не пил, наклонившись, прямо из источника, запрещено было даже зачерпывать ладонью. У него всегда с собой был берестяной черпачок. Это относилось даже к воде, стоящей в доме: пить прямо из ведра или кадки нельзя. Запрещено было оставлять на ночь ковш в кадке с водой: черт будет пить (НА 5/2/454). Однажды женщина «на сенокосе зачерпнула берестяной посудой воды, никак не обратившись к озеру. Бабушке ее в это время приснилось, что хозяин воды (veinizändy) сильно разгневался, поскольку внучка вместе с водой унесла его сына. Бабушка заставила девушку отнести воду обратно в озеро и извиниться»[576]. Этот рассказ очень показателен, так как отражает самые архаичные представления: хозяева слиты с водным пространством, они невидимы и едины с водой.