Персонажи карельской мифологической прозы. Исследования и тексты быличек, бывальщин, поверий и верований карелов. Часть 1

En mie tiijä, jotta oliko ken sitä nähnyn, en mie tiijä. Sehän sano, se Köykän, se Lipkin Outi, sehän sano näkövän. Miulaki sano, jotta hiän näki sielä KaskoEan järvellä, sielä, sinne Levieh lahten männessä, sielä oli nähnyn. (Hiän sano, ihan ickintockin, sanou, näki! Ka no! Ei pie loitos sanuo!) Apron Pakkahan, Simanan naini, oli nähnyn Savateinkosen alla, no. Se sano miula vasta tässä, nyt ei pitkä aika, no tänä syyssä, no ei vielä ollun Vierissän keski. Sanou: šanotah, jotta ei ole mitänä, vain mie olen nähnyn ihan mssalkua, ihan mssalkua. Se oh, sanou, istun ihan Savatien kosen alla, kivellä ta kun, sanou, hos kun olisin kipie eli mi! Enkä ollun kipie, enkä mi, kun huomenes oli aikani, a päiväni jo oli ylähänä. Se, sanou, kaco istu kivellä ta piätäh suki. Matalalla se mänöy, kun Savatein kosen alla kulkou. Hiän sano miula ihan täytenä totena. “En vain, – sanou, – mie ole hyvin monella sanon, olenki erähillä sanon, ka siula nyt tässä sanoin. Jotta ei, – sanou, – usota, a on se! Kun hot’ olisin kun kipie, elikkä mitä, eli oils ollun pimie, kun jo oli päivä ylähänä, kun matkasin. Se kaco, – sanou, – oli ihan varmasti, niin kun mie tässä, tosi!“ En tiijä!

A mie en tiijä, a ämmö vainua sano, jotta heilä oli venehen painan siinä Kyyrölän sillan alla, venehen painatti Vierissän akka, se oli kylläkä, ei hiän näkövinä. Vähältä emmä piäse pois, kun venehen paino, kun sillasta alacci matattih.

Когда мы жили там, на берегу реки; этим только и отгоняли от берега реки, водяным пугали.

Не знаю, видел ли кто его, не знаю. Это говорила Кёукан, Липкина Оути, она ведь говорила, что видела. И мне говорила, что видела на озере в Касколя, туда по пути к Широкому заливу, там видела! Абрамова Пелагея, Симана жена, она видела под порогом Савватия, но. Она говорит, что своими глазами видела! Не надо о давнем говорить! Она мне рассказывала совсем недавно, сейчас, немного времени прошло, этой осенью, еще до Святок. Говорит: «Говорят, ничего нет, но я видела точно русалку, точно русалку. Это было, – говорит, – сидит прямо под порогом Савватия на камне. Да, – говорит, – если бы была больная или что! Не болела и ничего, а утро было еще раннее, но солнце уже взошло. Та, – говорит, – сидела на камне да волосы расчесывала». На отмели она была, раз прошла под порогом Савватия. Она рассказывала мне как истинную правду. «Я, – говорит, – только не многим рассказывала, но некоторым рассказывала, и тебе вот сейчас рассказала. Не верят, – говорит, – а есть это! Если бы хоть больная или что, или если бы темно было, а ведь солнце встало, когда шла… Это, – говорит, – было так же явственно, как я сейчас здесь». Не знаю.

А я не знаю, но бабушка-покойница рассказывала, что у них пыталось лодку утопить там, под мостом в Кюурёля. Лодку топила Крещенская Баба. Это было на самом деле, только ведь не на виду. Еле спаслись, когда лодку стало топить, когда под мостом проплывали.

ФА. 3227/19. Зап. Ремшуева Р. П. в 1990 г. в д. Вокнаволок от Ремшуевой А. А.

274

Прыгает с камня в воду

– Ka ongo vedehine veissä?

– Ka Jumala tied’äy. A myö ku olimma nedoroskat, pikkarazie artteli, no died’oi pokoiniekka sanou. A meilä oli sielä tagapuolessa luhta, nu veziliäzö tobiene, ainos sinne kävelimmä, aivan ku on. Sanou, ku tulen… Hoi, lapset, sanou, ku luhtassa (meilä luhtaksi kucumma) sanou ku luhtassa, rannalla kivellä istuu inehmine, tukat tämänmoizet, ni vain, sanou, piädä sugiu, vain piädä sugiu. Elgiä, lapsirukat, mängiä sinne. Hän meidä pöllätti, stobi myö emmä sinne loitos mänis. No. Ni dai sanou: “Mie ku, sanou, rubezin sinne lähellä mänömää, ni sanou, vain buEkahti sinne vedeh, vain sanou, luappaizet ozutti, sinne mäni vedeh…“

Nu silloin lapset varattii. Myö varazima sidä luhtua. Ku lähemmä dai kiiristelietemmä, ku kazah jänis rovno, stobi ei olis varaksi. Nyt ei varattua. A ku podrosli nemnosko, olgaa hän hos ken, emmä varannun ni midä.

– Так есть водяной в воде?

– Так Бог знает. А мы как были подростки, артель маленьких, как дедушка-покойник рассказывал. А у нас была там за домом пойма, ну довольно-таки большой водоём, всегда туда ходили. Говорит, как пришёл. «Ой, дети, – говорит, – в пойме, на берегу на камне сидит женщина. Волосы такие, и, знай, расчёсывает их, знай, расчёсывает. Не ходите, дети, туда». Он нас пугал, чтобы мы туда далеко не ходили. Но. И говорит: «Я как стал приближаться, только булькнула в воду, лапки, говорит, только показала, туда в воду, ушла».

Ну, тогда дети боялись. Мы боялись этой поймы. Как пойдём, так и оглядываемся, всматриваемся, как зайцы, чтобы не было страшно. Теперь не боятся. А как подросли немножко, будь хоть кто, ничего не боялись.

ФА. 2036/24. Зап. Конкка У. С. и Лааксонен П. в 1974 г. в д. Чёбино от Мартыновой А. И.

275