Читаем Персонажи карельской мифологической прозы. Исследования и тексты быличек, бывальщин, поверий и верований карелов. Часть 1 полностью

У нас как берег был прямо рядом, была пристань, где были лодки, а здесь была баня. А у нас была такая привычка, что все несем на берег и моем, такое как кочерга, доски для теста, хлебные лопаты, лопаты для пирогов – все относим на берег и моем там. Летом, когда красивый берег да плот хороший. И вот как-то мы пришли на берег, и мама была на берегу, и мыли это. И вдруг к берегу пригнало топляк, топляк, дерево. Прямо сюда. А я как была очень бойкая, и такая слишком бойкая, этот топляк как приплыл к берегу, я прыгнула на него и говорю: «Я сейчас пойду на сплав!» А топляк ведь крутится, нисколько не подумала, уже большая девочка. А на топляк как встанешь, так ведь палка должна быть в руках, с помощью чего можно на воде удержаться. А у меня ничего. Прыгнула на этот топляк и говорю: «Я теперь ухожу на сплав!» Ну как пошла я на сплав, топляк как перевернулся, я в озеро и бухнулась. А там были камни, расколовшиеся от жара в бане, и я распорола ногу. Вот здесь, об острый камень. Я говорю: «Ай-ай!», уже упала. Мама там на плоту, моет. Говорит: «Так вставай ты!» А я говорю: «Не могу я выбраться отсюда». Она взяла меня за руку и на плот вытащила. А ногу как порвало, так кровь хлещет, аж страшно! А у нас была жена Мийхкали, старенькая она, говорят, кровь умела останавливать. Жена Мийхкали пришла, пошептала, пошептала что-то на ногу да понажимала, кровь и остановилась. А домой не могу дойти… И вот эта нога у меня болела восемь недель. Это было лето, Петров пост, что ли, и только осенью ко дню Богородицы смогла мамин сапог натянуть… Не поправляется нога, опухает да больно. Тогда я увидела во сне: все вроде бы хорошо, но как надет мамин большой сапог, ну и вот эта нога меня беспокоит, даже двинуться не могу во сне… Я этот сон рассказываю утром повитухе. А жена Мийхкали тогда говорит: «А если к тебе пристало что-то на этом берегу?» А раньше говорили, что раз на берег бросали что попало, да в старину уже случалось, ну и, конечно, как обо всем этом колдовстве рассказывали, что эти берега уже «тронуты», что на них нельзя бы по-плохому приходить. Ну, я рассказываю повитухе, что видела такой сон… Говорит: «Тебе пристало от воды». А я как упала, мама сразу подумала: «Лишь бы к ней не пристало от воды». А я и не знала подумать об этом, а мама подумала. Повитуха сказала, что надо сходить с ней и попросить прощения. Говорит: «На следующий вечер как я приду, пойдем вместе, когда люди уже лягут спать, когда уже никто не ходит. Мы с тобой вдвоем пойдем». Она что-то завернула в маленькие бумажки, а что там, я не знаю. И пошли на берег озера, и она что-то говорила на этом берегу озера. А потом бросила туда в озеро, что у нее было. И поверишь ли ты, в тот же день как будто очистило всю эту ногу, опухоль спала, и боль ушла, и все пропало… Всего лишь один раз мы сходили… Мне лишь надо было быть с ней да поклониться на том самом месте, на каком я упала с топляка. Повитуха все это сделала и прощения просила. Это истинная правда.

ФА. 3350/7. Зап. Степанова А. С. в 1996 г. в пос. Калевала от Федоровой М. А.

406

«Пристанет», когда ругаешься на воде…

Перейти на страницу:

Похожие книги

История частной жизни. Том 4: от Великой французской революции до I Мировой войны
История частной жизни. Том 4: от Великой французской революции до I Мировой войны

История частной жизни: под общей ред. Ф. Арьеса и Ж. Дюби. Т. 4: от Великой французской революции до I Мировой войны; под ред. М. Перро / Ален Корбен, Роже-Анри Герран, Кэтрин Холл, Линн Хант, Анна Мартен-Фюжье, Мишель Перро; пер. с фр. О. Панайотти. — М.: Новое литературное обозрение, 2018. —672 с. (Серия «Культура повседневности») ISBN 978-5-4448-0729-3 (т.4) ISBN 978-5-4448-0149-9 Пятитомная «История частной жизни» — всеобъемлющее исследование, созданное в 1980-е годы группой французских, британских и американских ученых под руководством прославленных историков из Школы «Анналов» — Филиппа Арьеса и Жоржа Дюби. Пятитомник охватывает всю историю Запада с Античности до конца XX века. В четвертом томе — частная жизнь европейцев между Великой французской революцией и Первой мировой войной: трансформации морали и триумф семьи, особняки и трущобы, социальные язвы и вера в прогресс медицины, духовная и интимная жизнь человека с близкими и наедине с собой.

Анна Мартен-Фюжье , Жорж Дюби , Кэтрин Холл , Линн Хант , Роже-Анри Герран

Культурология / История / Образование и наука