Первая научная история войны 1812 года

На приеме в Тюильри по случаю своего дня рождения (15 августа 1811 г.) Наполеон был вынужден обратиться к русскому послу князю А.Б. Куракину (1752–1818): «Я не хочу войны, я не хочу восстанавливать Польшу, но вы сами хотите присоединения к России герцогства Варшавского и Данцига… пора нам кончить эти споры. Император Александр и граф Румянцев будут отвечать перед лицом света за бедствия, могущие постигнуть Европу в случае войны».²⁴⁹ Таким образом: Наполеон был абсолютно искренен, и открыто заявлял о сути происходящего. Как мы знаем сегодня, он оказался полностью прав: Россия развязала войну и захватила Польшу (на целых сто лет), а «бедствия» постигли, прежде всего, саму Россию и ее народ — именно этого Наполеон всеми силами пытался избежать, но русский царь жаждал войны. Нужна ли она была русскому народу? Стоило ли из-за амбиций царя разорять Россию и сжигать Москву вместе с тысячами русских раненых?

Но уже никакие доводы рассудка не могли заставить Александра отказаться от войны: приготовления вновь были усилены, к границам герцогства Варшавского подходили все новые русские дивизии, Александр вел переговоры с Пруссией, Австрией и Швецией об очередной антифранцузской коалиции. Наполеон осознал, что придется и ему начать подготовку, чтобы не допустить моментального продвижения русской армии в Европу. Но и потом он будет долго оттягивать кампанию — перенесет на тот месяц, когда дальних походов уже не начинают. Наполеон станет ожидать в Дрездене, что Александр все же одумается, пошлет к нему в ставку представителя понятной русскому обществу старой французской аристократии генерала Л.М.Ж.А де Нарбонна-Лара (1755–1813) с предложением не воевать — но все окажется бесполезным.

Современный исследователь И.А. Бордаченков верно отмечает материальную и стратегическую особенность сложившейся ситуации: «Наполеон оказался в странном положении. С одной стороны, он не планировал вторгаться в Россию, но, с другой стороны, и оставаться надолго с 444 тысячами солдат в Польше он тоже не может. Великое герцогство никогда не было достаточно богатой державой, а после неурожая 1811 года большинство крестьян вообще перебивались с хлеба на воду. Пруссия тоже не могла снабжать столь огромную армию, да и на Австрию с её экономическими проблемами надежд было мало. Надо было решаться — либо возвращать всю эту массу солдат назад, идти обратно через всю Европу, так и не избавившись от опасности русского вторжения в Варшаву, либо пойти вперёд, пересечь Неман и на русской территории совершить то, что не вышло совершить в Польше (имеется в виду ответ на известные наступательные планы России, приостановленные царем после известия о договоре Франции с Австрией — прим. мое, Е.П.): окружить, разбить, договориться. Вот так и вышло, что Наполеон напал на Россию без плана наступательной войны…»²⁵⁰

А.Д. Широкорад резюмирует: «Но вот Наполеон перешел Неман. Каковы же планы этого „вероломного агрессора“? У Наполеона одна только мысль — разбить противника и заключить мир. При этом он не претендовал ни на один квадратный метр русской территории. Единственное требование к Александру: оставить территориальный статус-кво, выполнять ранее подписанные договоры и не помогать его врагам.

Итак, Наполеон вел в России локальную войну, а Александр — тотальную, не выбирая для этого средств».²⁵¹