Первая научная история войны 1812 года

Сегодняшний бездумный апологет Кутузова Л.Л. Ивченко в его биографии (я бы назвал это сочинение не биографией, а «житиём»), опубликованной в серии «ЖЗЛ», целых несколько страниц кружит вокруг да около, пытаясь извернуться и психологически подготовить доверчивого читателя к поражению своего подопечного: к проигрышу второго из всего двух бывших в его карьере генеральных сражений (первое — Аустерлиц…). Ради отвода вины от Кутузова в боевом поражении и в оставлении Москвы, ею были принесены в жертву даже такой чудо-богатырь от казенного «патриотизма», как Ф.В. Ростопчин, и совершенно унижен несчастный Барклай (а ведь он был вынужден худо-бедно, но как-то заведовать брошенной трусливым царем армией в течение двух месяцев!).²³¹

Естественно, автор-сочинительница «жития» не миновала последнего прибежища защитника русского командования в войне 1812 года: а именно объяснения того, зачем Кутузов дал сражение — причинами «нематериального характера». Вот оно: нематериальный ненаучный анахронизм посреди 21-го века! И, я вас уверяю, если сейчас не встать с документами в руках на пути таких «нематериальных» объяснений — ситуация в науке и обществе только усугубится! Ивченко даже пришлось дойти до притягивания за уши фразы знаменитого историка-материалиста и марксиста М.Н. Покровского об идее «вовремя отступить с поля сражения» (кстати, и этого М.И. Кутузову не удалось: он отступил, когда потерял почти половину регулярных войск и проиграл сражение). Как же так?! А почему тогда не цитировать действительно весомый вывод того же М.Н. Покровского, который перечеркивает вообще ВСЕ сочинения Л.Л. Ивченко на концептуальном (если хотите, памятуя опять-таки о приемах оправдания поражения при Бородине, «нравственном») уровне: «Нашествие Наполеона было по существу актом необходимой самообороны»?²³² Или Ивченко полагает, что никто из ее коллег серьезно к ее сочинению относиться не станет и всего этого не заметит? В итоге, уже после описания проигранного боя, упомянутая Ивченко фактически так и заявила: мол, «в целях» Кутузова победа и не значилась (а при таких «целях» поражение — это и есть победа: и читатель даже не заметит, как «продавец» его обвел вокруг пальца, ловко привесив «нематериальный» «магнитик» ко дну «весов на рынке»).²³³

Пытаясь изловчится и оправдать Кутузова, еще советские сочинители спекулировали на слове «мудрость». Но не «мудрее» было бы просто выиграть баталию?! Неожиданная идея: не правда ли? Да, вот просто так: без морозов, без отступления «до Казани», без слива подмосковных водохранилищ (в другой всем известной и столь же «отечественной» войне), без сжигания домов мирных жителей фактически террористическим путем. Вот так, без террористических методов, с достоинством воевал, например, Наполеон. И не «мудрее» ли было Александру I как «либералу» и «христианину» провести реформы, освободить крепостных рабов — и избавить страну от потрясений революций? Не мудрее было бы остановить на границе продвижение гитлеровских войск в 1941 году, а до этого вместе с фюрером не резать на части Польшу, а еще ранее не проводить чудовищные репрессии против собственных граждан? Естественно, всегда найдутся служки режима и просто недалекие и ущербные графоманы, которые готовы написать сотни томов и агиток с оправданием чего угодно — любых, даже самых диких преступлений. Но зачем это делать, если можно жить «мудрее»?

Если бы Ивченко (и ей подобные) потрудилась обратиться к первоисточникам, она бы знала об истинных задачах и намерениях М.И. Кутузова (но, к несчастью, в историографии нередко встречаются «не читатели, а писатели»). Итак, в день прибытия к армии (17 августа по старому стилю — 29-го по новому) главнокомандующий писал Ф.В. Ростопчину: «По моему мнению, с потерею Москвы соединена потеря России» (выделено мной, Е.П.).²³⁴ На следующий день М.И. Кутузов письменно заверил фельдмаршала Н.И. Салтыкова и самого царя в том, что даст бой Наполеону ради спасения Москвы. Еще через день он пишет командующему Дунайской армией адмиралу П.В. Чичагову: «Настоящий мой предмет есть спасение Москвы».²³⁵ И.И. Марков (начальник московского ополчения) за день до Бородинской битвы передал Ф.В. Ростопчину такое определение Кутузова: «Нельзя его (Наполеона — прим. мое, Е.П.) допустить до Москвы. Пустя его, вся Россия будет его».²³⁶