Первеницы мая

– Нет-нет. Могу лишь сказать, ваше величество, что скрытая жизнь нашего сознания мучает нас до тех пор, пока не выведешь ее на свет.

Еще Блез подумал, что точно так же гнетет королевство и тайна Гиблого леса, которую все стараются забыть. Не это ли общий кошмар их народа, который народ усердно пытается отогнать? И не поможет ли ему то же средство, какое он собирается предложить королю?

– Если удастся вывести ваши сны на поверхность сознания, сир, они, вероятно, оставят вас… Но поскольку вы ничего не можете вспомнить, следует ждать. Пока сознание защищает вас, ваше величество. Возможно, кошмар слишком страшен, чтобы его вынести.

– А что случилось бы, если бы я смог его вспомнить?

– О, сир. То, к чему мы не готовы, может нас уничтожить.

– А если я захочу рискнуть?

Блез был впечатлен. Он продолжил поглаживать живот.

– В таком случае, сир, королева могла бы слушать, что вы говорите во сне. Для начала.

– Бедняжка! Она и так всю ночь крутится, ищет положение, в каком бы уснуть…

– Возможно, сир, она – ваша единственная надежда.

– Она часто моя единственная надежда, Блез.

Наставник улыбнулся:

– Быть услышанным – наполовину исцелиться, сир.

– Это вы от кузнеца набрались?

– Нет, сир. От душевнобольных, за которыми наблюдал.

– Что ж, тогда я тем более благодарю вас, Блез, что вы меня выслушали. Но отвлечемся от терапии. У меня к вам дело, к нему давайте и перейдем.

Тибо вкратце обрисовал ситуацию. Услышав про бутылку, наставник побледнел, когда речь пошла о туннелях, снова порозовел, а при упоминании подземелий северного крыла глаза у него загорелись.

Тибо замолчал, вглядываясь в Блеза. Он долго размышлял о том, каким образом обследовать северное крыло. И чем больше думал, тем опаснее виделась ему затея. Говоря откровенно, чистым безумием. Если Блез найдет под землей логово Жакара, живым он оттуда не выйдет. Попасться Сидре – не многим лучшая участь.

– К счастью, – продолжил он, – в северном крыле кроме Сидры, Амандины и, возможно, Жакара никого нет. Завтра утром мировой судья пригласит Сидру между половиной девятого и девятью в Тронный зал, на беседу. Амандина, бедняжка, угрозы не представляет, но я позабочусь все же, чтобы Манфред занял ее чем-нибудь в другой части дворца. Жакара никто не видел уже четыре дня, так что, полагаю, путь у вас будет свободен. Однако вот еще что: его спальню по моему приказу охраняют помощники мирового судьи. Но если заглянете туда ровно в девять, когда они сменяются, там будет только один новичок, он ночи напролет проводит на танцах и с утра не стоит на ногах. Его скоро уволят, но пока можем этим воспользоваться. Пока он дрыхнет в постели моего брата, у вас будет примерно двадцать пять минут времени.

– А если в этот раз он не пойдет на танцы, сир? Вдруг он не будет спать?

– Пойдет, это я вам обещаю.

– А как я отопру двери, сир?

– Очень просто: ключом. У Манфреда есть связка со всеми дубликатами. Он даже спит с ней, если верить его жене. Вообще, я ей сочувствую, и не только поэтому…

Блез уже топтался на месте, готовый действовать.

– Вы, дорогой де Френель, для такой задачи подходите как нельзя лучше, – подытожил Тибо. – Ваше любопытство порой толкает вас за границы дозволенного.

– Именно так говорила моя мама, сир. И заметьте, в конце концов смирилась. «Хотя бы не попадайся…» – вот все, что она решалась сказать.

– Святая женщина. Но она права, вам ни в коем случае нельзя попасться. Вы осознаете всю опасность?

– Да, сир.

– Отыщите проходы, но ни в коем случае не пытайтесь по ним пройти.

– Разумеется, сир. Ни в коем случае.

– Обращайте внимание на любую мелочь: проходы всегда тщательно замаскированы. Ищите большие картины, двойные стены и все в этом роде.

Уши Блеза почти светились от предвкушения.

– Хорошо, сир, очень, очень хорошо. Значит, завтра?

– Завтра утром, в половине девятого – комната Сидры. В девять – Жакара. Остальные оставим на потом.

– Мне идти одному, сир?

Блез заметил по лицу короля, что тот колеблется. И, чтобы избавить его от трудного ответа, заключил сам:

– Я пойду один, сир.

Это были последние слова, которые Тибо от него слышал.

23

Солнце в судьбоносный день встало точно в положенный час. Ровно в восемь тридцать Блез де Френель ступал по выщербленным плитам северного крыла, отданного на волю прихотей всех времен года и превратившегося мало-помалу из творения рук человеческих в творение природных сил. В разбитые окна проникал плющ, из трещин выглядывала сорная трава, облупившиеся стены пожирал черный мох.

Коридор казался пустынным, и Блез спокойно дошел до комнаты Сидры, даже не подозревая, что кое-кто за ним идет: Лисандру было любопытно, что может заставить наставника отложить священный урок геометрии. Чтобы ступать бесшумно, ботинки он нес в руке, а когда понял, что Блез собирается войти в комнату королевы, спрятался в шкаф, втиснувшись между метлой и шваброй. Он оставил щелку между дверцами, но смирился с тем, что упустит Блеза из вида.