Первеницы мая

Помощник судьи стал поднимать с постели служанку – на подушке остался кровавый венец, – а Тибо накинулся на супругу:

– Во имя неба, Эма, что ты тут делаешь? Такое жуткое зрелище, ты о ребенке подумай! А Брюно? Что ты здесь делаешь вместе с Брюно?

– Помощники судьи решили, что Брюно не опасен, и он был единственный подвернувшийся мне охранник. Представь себе, он пришел извиняться.

Эма от души простила Брюно – такое искреннее раскаяние от такого косматого человека ее растрогало. Морван же ничуть не заинтересовался касавшимся его разговором. Он присел на корточки и разглядывал кровавые следы Стикса. Ему бросилась в глаза одна деталь, пострашнее даже отрезанного языка. Мохнатые брови Брюно сошлись у переносицы.

– Ваше величество…

– Что еще?

– Следы, сир…

– Что – следы, Брюно?

– Они не собачьи.

– Ты о чем? Подушечка, четыре когтя… Ясное дело, это Стикс, кто ж еще?

– То, что Стикс, – это точно. Подушечка, когти – все как у собаки. Но пес, когда он идет, лапы чередует. И следы у него двое надвое. А тут, взгляните-ка… Он как будто лапы вперед выбрасывает.

– И что с того, Брюно? Почему Стиксу не выбрасывать лапы как ему вздумается?

– Так он и делает, сир. Вот только ступает как волк.

В огромной курчавой голове Брюно вновь звучал вой, каким Стикс ответил стае из леса, в ночь облавы. Он был одним из них.

– Волк? – недоверчиво повторил Тибо.

Он хотел было усесться на пол, чтобы спокойно все обдумать, но вспомнил, что он король, и, пересилив себя, остался стоять.

– Да, волк, сир.

– Но он непохож на волка, он похож на собаку!

– Он похож на волкособа, сир. Полусобаку, полуволка.

Коридор вокруг Тибо поплыл. Потолок выгнулся, пол вогнулся, стены скрутились в воронки. Стикс – полуволк? Но откуда он взялся? В один прекрасный летний день Сидра подарила его Жакару. Перед Тибо пронеслись картинки: вот его брат виснет у Стикса на хвосте, карабкается на спину, дергает за уши. Они были симпатичной парочкой, пока не стали двумя дьяволами. И вдруг между плывущими стенами Тибо узрел очевидность, о которой никогда не задумывался: Жакар вырос, но пес так и не состарился.

– Тибо?

Эма положила руку ему на плечо, но как ни была близко ее рука, голос звучал с другого конца вселенной.

– Один человеческий год – это сколько будет для собаки? – пробормотал он, надеясь, что Брюно его успокоит.

– Около семи, смотря какого размера собака, сир, а что?

Тибо не утрудил себя ответом. Голова его была целиком занята подсчетами, он успел прикинуть, что Стиксу давным-давно перевалило за сотню. Откуда он взялся, в конце концов? Только Сидра знала ответ, но Сидра, не ответившая ни на один вопрос судьи, наверняка и этого не скажет. Как и того, откуда явился Жакар, прежде чем напасть на Блеза, и где он теперь. Однако попытаться стоило.

– Пойдем со мной, Брюно. Помощники судьи, наведите тут порядок. Овид, отведи королеву в ее покои.

– Но… – возразила было Эма.

– Прошу тебя.

Судя по всему, Тибо было очень плохо, и Эма не стала спорить. Он шел, будто по качающейся палубе, а она смотрела ему вслед.

В другом конце северного крыла Сидра встретила короля с его телохранителем по обыкновению холодно. Тибо собрал всю свою решимость, чтобы войти внутрь, Брюно нехотя последовал за ним. Бычья грудная клетка, служившая люстрой, отбрасывала на пол мрачную тень. В комнате стоял странный запах. Сидра сама себя расспросила – прежде, чем они успели открыть рты:

– Френель ранен перед моей дверью. Что он тут делал? Ты послал его, Тибо. Зачем? Рыться в моих вещах. Что он нашел? Ничего. Только зря пролил кровь. Из-за тебя. – Она вскинула голову. – Стикс – хороший пес, – прибавила она, не дожидаясь вопроса Тибо. – Он из Лесов. А теперь прочь.

Лицо ее было бесстрастно, как посмертная маска. Голос звенел, как кристаллы кварца, и в том, как она рубила слова, мерещилась угроза. Брюно спешно вышел. Инстинкты призывали Тибо бежать, но воля не хотела упускать случай.

– Где Жакар?

От резкого движения Сидры люстра стала вращаться.

– Я велела ему уходить.

– Куда?

– Подальше. И ты иди прочь.

Сидра подняла руку, и Тибо почувствовал, как ему сдавило виски, – она словно сжала ему голову. По всему телу прошла горячая дрожь, его словно положили на раскаленную сковороду. Такое творилось с ним не впервые. Когда еще? На поляне. Наверное, во сне. Во сне? Слишком реальном. Череп сдавило, в ушах стоял гул, что-то наваливалось на грудь, ноги било током, воздух пропах золой. Он отступил, словно под напором огромной волны, и Брюно подхватил его внизу ступенек. Дверь захлопнулась сама собой.

Тибо пребывал в еще большем замешательстве, чем прежде. Перегрызенного горла Блеза, отрезанного языка Амандины и следов Стикса хватило бы, чтобы выбить его из колеи. Но теперь, когда он на себе испытал силу Сидры… Она прочла его мысли. Вытолкала, не тронув и пальцем. На расстоянии заставила светильник вращаться, а дверь – захлопнуться. Как? Она сказала Жакару уехать подальше. Зачем? Чтобы скрыть его от правосудия или чтобы спасти королевство?