Первенцы

Они обе ушли вслед за Куницей, перебрасываясь короткими фразами. Гашек припомнил разговор с Танаис у костра и ее страшный шрам, прикрытый темными волосами. Тогда она сказала, что это как драгоценность – ее нужно выставлять напоказ только в особых случаях. Почему-то ощущение, будто этот день станет особым, витало в воздухе с самого начала, и Гашеку оно не слишком-то нравилось. «Не к добру все это, – мысленно повторял он, – ох и не к добру». Саттар показался в его поле зрения с только что выструганными копьями. Беспокойство Гашека лишь усилилось.

Когда ханза наконец оседлала коней и отправилась в путь по утоптанной лесной тропе, Бруно впервые более-менее четко обозначил цель:

– У нас, друзья и союзники, – на месте развернув буланого, будто бы всем своим товарищам сообщил он, при этом поочередно вглядываясь в лица Итки и Гашека, – крайне ответственное задание. Преодолев этот лес, вскоре мы пересечемся с группой вооруженных людей, сопровождающих некую особу, совершившую тяжкие преступления. Пострадавшие лица щедро вознаградят нас за поимку этой особы и препровождение ее в условленное место. Будьте уверены, что это никоим образом не противоречит нашим с вами договоренностям, – успокоил он своих «новобранцев». – Успешное выполнение задачи на пару шагов приблизит нас к Марко Ройде. Если коротко, нам по пути. Надеюсь, вы не станете возражать против участия в этом деле, а также получения доли награды.

– Награды? – переспросил Гашек. – Серебра?

– Я предлагаю вам нечто более ценное, чем монеты, – покачал головой Бруно. – Но осознать эту ценность вы сможете позже. Серебро, конечно, предлагаю тоже. Впридачу.

– Мы согласны, – ответила за двоих Итка, прежде чем он успел сообразить, что сопровождающих «некую особу» вооруженных людей придется, вероятно, устранить. Гашек вдруг понял, что не может представить, как это – убить человека. Он не был уверен, что способен кого-то заколоть или застрелить из лука, как Итка – даже незнакомца. К тому же, Бруно так и не сказал, о каких преступлениях, совершенных «некой особой», идет речь. Он не выразил ни одной из этих мыслей словами, но Итка все поняла по его лицу – и сделала знак, мол, извини, так надо. Его это немного задело, хотя он никогда не мог злиться на нее слишком долго. Однако Бруно не хватило ответа одной лишь Итки.

– А ты, братец? – кивнул он Гашеку. – Пойдешь с нами на дело?

И почесал свою блестящую лысую голову. Гашек вздохнул.

– Пойду, – ответил вполголоса, не до конца уверенный в том, что сказал. На всякий случай повторил: – Пойду.

Бруно довольно шлепнул себя по затылку.

– Тогда вперед! – призвал он товарищей и взмахнул рукой. – Рысцой!

Все подстегнули коней. Буланый главаря вышел на корпус вперед остальных и опустил голову в знак особого усердия. «Бруно счастлив, – с удивлением обнаружил Гашек, – будто ждал этого всю жизнь». И без того обыкновенно доброжелательный мужчина всю дорогу шутил и рассказывал байки, многие из которых Гашек уже слышал, но Итка так искренне над ними смеялась, что он не стал об этом говорить. Танаис и Куница упражнялись в хаггедском, Саттар угрюмо ковырял грязь из-под ногтей. Колонна замедлилась, когда в просвете между стволами деревьев стала мелькать прогалина.

– Бруно, – вдруг протянула Итка, – я никак не могу понять, почему в Берстони нельзя громко говорить о колдунах. Отчего у нас не так, как в Хаггеде?

Мужчина заохал от сладостного предвкушения возможности обсудить, видимо, волнующий его вопрос.

– Милая Итка, – обратился он с улыбкой, подведя коня ближе к Вечернице, – тебя учили отечественной истории?

– Очень давно, – немного смутившись, отвечала она. – Бабушка рассказывала мне кое-что на ночь вместо сказок.

– Твоя бабушка? – поднял брови Бруно. – Берта Ольшанская? Воистину, Марко Ройда не заслуживал такой тещи. Что ж, выходит, мне выпала честь продолжить дело твоей прекрасной родственницы. Постараюсь не подвести. Лет эдак четыреста назад внеочередной сейм наших благородных господ принял один из немногих здравых законов за всю историю Вольдемаровой книги. Этот сейм постановил, что крестьянин, обрабатывающий землю, более не будет привязан намертво к этой конкретной земле и, как следствие, ее владельцу. Проще говоря, именно тогда современные нам батраки стали теми, кем они являются – наемными работными людьми. Кроме того, благодаря этому закону родители, скажем, Куницы имели возможность отдать его на обучение в академию, хоть и не были аристократами.

– Свида тоже был из батраков, – вспомнил Гашек, – и учился в Бронте, но его прогнали.