Первенцы

– Ты ведь знаешь ее всю жизнь, – без своей привычной усмешки проговорил наконец Куница. – Почему она ушла вот так?

«Потому что у нее были на то причины, – мог бы ответить он кому-нибудь, кому доверял. – А у меня разве не было?»

– А что бы ты сделал, если бы она тебе рассказала?

Куница вскинул голову, хотел ответить сгоряча, но тут же передумал и отвел взгляд. «Вот и я не знаю», – вздохнул Гашек и, жестом позвав его за собой, отправился помогать во двор.

К их приходу через ров уже натянули канаты: опоры и перила будущего моста. Танаис переправилась на ту сторону и ждала, пока Саттар переоденется в сухое. Куница наскоро осмотрелся вокруг, сам себе покивал и в нетерпении потер руки, ткнув Бруно локтем в бок:

– Теперь что? Настилаем бревна?

– Да, сейчас займемся. Ты поезжай с ними, – обратился к Гашеку главарь. – Зоркий глаз опытного конюха в таком деле не помешает.

– Стой, мы же… – собирался возразить он, но умолк на полуслове, когда главарь невесть откуда достал перевязь с коротким мечом и протянул ему, мол, бери. Вооружившись, он сразу почувствовал себя смелее – хотя все еще недостаточно, чтобы совсем уж бесстрашно отправиться воровать коней. «Если бы Свида видел меня сейчас, у него выпали бы даже ресницы». Гашек оценил вес клинка на поясе и, засомневавшись, слегка потянул его из ножен: он в самом деле оказался заточенным.

– Но ты вчера сказал, что мне еще нельзя давать настоящий меч.

– Я правда так сказал? Ну, что ж, считай, я опустил несколько мелких оговорок, – невозмутимо ответил Бруно. – Можно, если ты, во-первых, не собираешься его применять, и, во-вторых, находишься где-нибудь подальше от меня. Так что прошу, – указал он на распахнутые ворота.

Не успел Гашек, сосредоточенный на попытках не упасть с каната, добраться до противоположного берега, как его отвлек посторонний звук. Он с трудом оторвал взгляд от «перил», поднял голову и забыл, куда шел: два человека стояли у темной воды – два зверя, опустив рога, огромные и мощные, как корни старого дерева, приближались к ним, тяжело ступая по неподатливой земле. Танаис сделала шаг навстречу черному лосю, положила ладонь на горбатый нос, погладила короткую шею. Гашека качнуло, и он, не теряя времени, в три движения оказался на той стороне.

– Мы поедем… верхом на них?

– Все быстрее, чем пешком, – сплюнув, ответил Саттар. Когда Гашек немного переварил происходящее и подошел ближе, чтобы сесть на его лося, замахал рукой в сторону Танаис: – Э, нет! Нехер мне своим носом натирать лопатки, залезай к ней назад, и без всяких там.

Гашек пожал плечами и развернулся к хаггедке, от приветливого взгляда которой во рту появился металлический привкус. Ее зверь сосредоточенно что-то жевал, лениво шевеля мясистой верхней губой. Танаис ловко забралась на горбатую спину и протянула Гашеку руку. Он никогда не любил ездить верхом без седла, считая это издевательством и над всадником, и над животным – но поскольку иметь дело с лосями ему прежде не доводилось, его мнение вряд ли было кому-то интересно, так что об этом он решил промолчать. Когда Гашек наконец устроился поудобнее, насколько это было вообще возможно, они тронулись, и первый десяток шагов он привыкал к новой манере езды, надеясь, во всех смыслах, не ударить в грязь лицом.

Они помчались прямиком через лес, к северо-востоку от замка – Гашек совсем не ожидал от сохатых такой прыти. В пути он поймал себя на том, что не может сдержать дрожь в негнущихся пальцах: конокрадство – это петля. Он понимал, что при любом раскладе вряд ли кто-то решится их за это преследовать, но жизнь научила его ожидать худшего. Тем более, с того самого дня, как они с Иткой бежали из Кирты, он потерял уже трех коней – что это, если не плохая примета, когда собираешься украсть четвертого? Его хаггедские товарищи, напротив, казались даже слишком уверенными в себе, и в конце концов Гашек не выдержал:

– Что мы будем делать? – спросил он, поерзав на месте. – Затаимся до темноты и уведем лошадей?

– Нет времени, – отрезал Саттар. – Так пойдем.

– Мы покажемся батракам? На лосях?

– Да, – коротко ответил хаггедец. Гашек только рот открыл, сам не понимая, удивлен он или возмущен.

– Они нас боятся, – вежливо объяснила Танаис. – Колдовство – это страшно. Наше колдовство, – она обвела рукой себя и Саттара, – еще страшнее.

– Ясно. – Гашек сглотнул. – А мы не развяжем новую войну?

Хаггедец пожал плечами.

– С чего бы? Мы ж не собираемся никого убивать.

Гашек с сомнением оценил их угрожающий внешний вид: «Надеюсь, что так».

Утренний туман уже давно растворился в холодном воздухе: было уже за полдень. Когда впереди показались очертания деревни, Гашеку зачем-то велели натянуть капюшон. Танаис расправила плечи, и дикий лось внезапно ускорил шаг – пришлось даже покрепче вцепиться пальцами в густую шерсть.