Первенцы

Она протянула руку, чтобы взять острый камень, замешкалась на короткое мгновение – и подняла его, отчего-то глухо радуясь этому весу в ладони. Перерезала мешающий колтун у уха, бросила в реку путаный пучок волос. «Куда уходят духи, когда на курганах всходит трава?» – подумала она, глядя, как воды уносят ее локоны вместе с болью. Стало легче. Может быть, оттого, что она была не одна.

Медведица выбрала уже место для зимовки – ее берлога находилась совсем недалеко. Она звала Итку с собой, рвалась к теплу и безопасности. Зима уже стучалась в окна и двери сотней холодных рук, приговаривала: «Кто не спрятался – я в том не виновата». Итка горько улыбнулась: «Я могла бы проспать выборы. Или не просыпаться вовсе. Никто ведь не знает, где меня теперь искать». Потом эта мысль показалась ей не такой уж глупой: она сможет жить в лесу, она чует его, слышит шепчущие голоса. «Никого не бойся», – сказал ей Марко. Она не боялась, она устала. Медведица легла рядом, почесывая крупную морду. Хорошо, наверное, когда все остальные боятся тебя.

Итка прижалась всем телом к густому звериному меху. Так ли она нужна Отто Тильбе? Он даже женился на ней без ее участия. А она, в сущности, никогда не испытывала трепета, думая о предстоящей свадьбе. Вся эта суета воспринималась ею как должное и за долгие годы успела порядком надоесть. Не потому ли она не послала жениху весточку? Все это может обойтись без нее. У нее своя, иная дорога…

…была.

Она во всех чертах помнила его лицо. У Марко было мало общего с Гашеком, с ней – и того меньше. Ольшанские – сильная кровь. Она все еще чуяла ее запах.

Разве кровь эта пролилась напрасно?

Медведица заворчала и поднялась на лапы. Итка забралась на ее широкую спину и легла, держась обеими руками за толстый загривок. Прочь отсюда, куда угодно, лишь бы только подальше. Дождь ушел куда-то в сторону, ненадолго дал земле передохнуть, но обещал вернуться с новыми силами. Итка поежилась от приступа боли в затылке. Кругом одни только голые ветви и сонные, ленивые зверьки. Отчего бы и не забыться здесь, перестать говорить, завыть волчицей, застрекотать, как ночная цикада? Лес отвечал ей тревожным шепотом, но она не могла ничего разобрать.

Они перебрались через неглубокий овраг, чье дно было залито водой, и вышли на грибную поляну. Тихое место, даже приятное, но Итка крепче вцепилась в медвежью шерсть: здесь были люди. Двое, без оружия и лошадей, очень уж маленького роста. «Да что со мной, – сама себе удивилась она, – это же просто дети». Девочка лет десяти и маленький мальчик собирали грибы в плетеные туески и были так увлечены своим занятием, что, похоже, забрели слишком глубоко в чащу. Под лапой медведицы треснула ветка. Мальчик обернулся, взвизгнул и дернул сестру за юбку. Взглянув на Итку, старшая побледнела, попятилась и сильно-сильно сжала в ладошке висящий на шее амулет из кроличьей лапки.

– Это вам не поможет, – сказала Итка. – Лучше просто бегите.

Уговаривать их не пришлось. Девочка, бросив туесок, схватила брата за руку, и они помчались прочь – домой, туда, где их кто-то любит и ждет. «Будь эти дети племянниками Бруно, – отчего-то пришло в голову Итке, – он убил бы их, не раздумывая».

Медведица потянула носом. Итка вскинула голову: «Неужели она?» Замелькали деревья, закружилось беспросветное небо. Это в самом деле оказалась она – ее равнодушная вороная кобыла, спокойно пьющая воду из канавы в ожидании своей хозяйки. Сердце заколотилось быстрее. Она лихо спрыгнула на землю и тут же согнулась от рези в животе. «Кровь остановится, боль пройдет, – сказала она себе, прощаясь с одинокой медведицей, – но я никогда об этом не забуду». Весь ее скарб сохранился в целости, и каждая мелочь, каждый шов, каждый кусочек припасенной пищи был дороже любого сокровища.

– Спасибо, – гладила Итка лошадиную морду, – спасибо, что ты им не досталась.

Кобыла фыркнула и ударила копытом. Итка была с ней согласна: не стоит задерживаться, когда впереди такой длинный путь, а погода собирается буйствовать. Пусть будет буря, пусть грянет шторм, пусть вода затопит поля и долы. Пусть небо стенает и плачет о ее бедах, потому что у нее не осталось времени. Итка застегнула Якубов плащ у шеи и натянула капюшон. «Пусть Бруно думает, что победил, – заговорил в ней знакомый голос, – победить должен Отто Тильбе». Она собралась с духом и поставила ногу в стремя. «Держи спину прямо, – уже другим тоном добавил он, – скачи вперед». Итка зажмурилась и забралась в седло.

Сегодня кровь ее напоила землю, а земля эта вскормит однажды чужих детей.

Глава 21. Рыцарь жезлов

Поводок настойчиво потянул ее вправо. «Я не смогу тебя сопровождать, – объяснял накануне Фирюль, – мне нужны свободные руки». Он шел рядом с ней, шелестя по полу дорожным плащом, а Сорванец, непривычно спокойный, цокал когтями чуть впереди.