Первенцы русской свободы

Эротика „Монаха“ легко сближается с эротикой „Послания к Наталье“, и эта близость даёт повод к заключению, что и то и другое произведения писаны приблизительно в одно и то же время. Что написано раньше, послание или поэма? Если счесть автобиографическим момент ожидания Натальи, описанный в поэме, то хронологически первенство надо отдать „Монаху“. Но вслед за волной чувственности, залившей строки послания и поэмы, пришла „первая любовь“. В программе записок Пушкин пометил только „первая любовь“, а в отрывках из лицейских записок под 29 ноября 1815 г. находим подробную запись. Пошли иные песни, бесконечно далёкие от признаний Целадона перед Натальей и его вожделений:

Итак, я счастлив был, итак, я наслаждался,
Отрадой тихою, восторгом упивался…
И где веселья быстрый день?
Промчался лётом сновиденья,
Увяла прелесть наслажденья,
И снова вкруг меня угрюмой скуки тень!..

„Я счастлив был!.. Нет, я вчера не был счастлив: поутру я мучился ожиданием, с неописанным волненьем стоя под окошком, смотрел на снежную дорогу, её не видно было! Наконец, я потерял надежду, вдруг нечаянно встречаюсь с нею на лестнице, сладкая минута!..

Как она мила была! Как чёрное платье пристало к милой Бакуниной!

Но я не видел её 18 часов — ах!

Какое положенье, какая мука! Но я был счастлив 5 минут“ (I, 113)[695].

Можно без опасения ошибки принять утверждение Гаевского о хронологии „Монаха“ — не дальше 14-го года, но нет, в сущности, препятствий отодвинуть поэму к 1813 году.

3

Приурочение „Монаха“ к начальному периоду лицейской жизни можно подкрепить и ещё одним соображением. Из литературных источников, оказавших влияние на создание „Монаха“, на первом месте надо поставить, понятно, Вольтера, а огромное воздействие Вольтера на Пушкина приходится именно на ранний период лицейского творчества: в это время он не имеет соперников, и только позже начинается влияние и других иностранных писателей.

О вольтерианстве Пушкина не стоит распространяться. Тема давно поставлена и достаточно освещена. Вопрос специальный — о „Монахе“ и его возможных иностранных источниках — во всех подробностях разобран в статье Б. В. Томашевского[696]. Здесь мы коснёмся только общих линий. Из всех произведений Вольтера наибольшее обаяние производила на Пушкина поэма „Орлеанская девственница“[697] — „произведение самое возмутительное и нечестивейшее“, по отзыву врагов Вольтера, „книжка славная, золотая, незабвенная, катехизис остроумия“, по отзыву Пушкина. В 1818 году отъезжавшему в чужие края Н. И. Кривцову Пушкин подарил экземпляр „Девственницы“ — „святую библию Харит“[698]. О ней писал Пушкин:

Амур нашёл её в Цитере,
В архиве шалости младой:
По ней молись своей Венере
Благочестивою душой.

(I, 232)[699]

Под влиянием Вольтера, его „Девственницы“, Пушкин пробовал написать поэму „Бова“. В ней читаем следующее обращение к Вольтеру:

О Вольтер, о муж единственный!
Ты, которого во Франции
Почитали богом некиим,
В Риме дьяволом, антихристом,
Обезьяною в Саксонии!
Ты, который на Радищева
Кинул было взор с улыбкою,
Будь теперь моею музою.

(I, 79)[700]

Поэма „Монах“ приносит нам свидетельство Пушкина о том, чем был для него Вольтер. И в „Монахе“ литературным образцом для Пушкина был Вольтер и его „Девственница“. Необходимо остановиться на вступлении к „Монаху“, содержащем обращение к Вольтеру и… к Баркову.

Певец любви, фернейский[701]

старичок,К тебе, Вольтер, я ныне обращаюсь.
Куда, cкажи, девался твой смычок,
Которым я в Жан д'Арке восхищаюсь,
Где кисть твоя? скажи, ужели ввек
Их ни один не найдет человек?
Вольтер! Султан французского Парнаса[702],
Я не хочу седлать коня Пегаса[703],
Я не хочу из муз наделать дам,
Но дай лишь мне твою златую лиру,
Я буду с ней всему известен миру.
Ты хмуришься и говоришь: не дам.

(I, 7)