Первенцы русской свободы

«При чём имею честь Вашему высокопревосходительству присовокупить, что я считаю нужным не только выслать в Новгород прикосновенного к означенному делу учителя Леопольдова, но истребовать от сочинителя стихов А. Пушкина показание, его ли действительно сочинения известные стихи; с какою цели им сочинены они и кому от него переданы, и доставить в Новгород находящихся ныне в ведении Московского Коменданта под арестом шт.-кап. Алексеева и прапорщика Молчанова, и если Комиссия почтёт нужным, то и самого Пушкина»[814].

Михаил Павлович обратил особое внимание на Пушкина. Аудиториат, смотря на него, как на прикосновенного, предлагал спросить, он ли, а если нет, то кто писал стихи и откуда он узнал о намерении злоумышленников, раз стихи были написаны до 14 декабря. Михаил Павлович привязывал Пушкина теснее к делу. Ответы на вопросы, с какой целью стихи были им написаны и кому переданы, могли сильно запутать его. Михаилу Павловичу, конечно, была известна судьба Пушкина и результат его беседы с Николаем Павловичем 8 сентября 1826 года. Не мог он, конечно, не знать, что если Пушкин до сих пор не фигурировал в деле, то на это была воля Николая, знавшего об авторстве Пушкина от Бенкендорфа ещё при самом возникновении дела.

5

Первое заседание Комиссии, вновь призванной судить, состоялось 12 января 1827 года. К этому времени были доставлены в Новгород — из Москвы Алексеев и Молчанов и 29 декабря 1826 года из Петербурга разысканный Леопольдов[815]. В составе суда асессор Вуич был заменён поручиком Ренненкампфом.

12 января 1827 года Комиссия вызвала в заседание Алексеева, Молчанова, Леопольдова. Алексееву был предложен вопрос о местожительстве «сочинителя А. Пушкина». Он ответил: «я ничего не знаю, не был никогда с ним знаком». Молчанову был сделан следующий запрос: