Первый Феникс

Он отнес жену в комнату, осторожно уложив ее на длинный диван под окном. Теплые лучи скользнули по дрожащему телу, выхватив ее: такую слабую, испуганную. Мужчина поцеловал ее в ледяной лоб и быстро вышел из квартиры.

В мальчике действительно не оказалось ничего особенного – эксперимент был признан неудавшимся, ребенка отдали отцу, поскольку тот изъявил желание продолжать заботиться о нем. Это было самым большим облегчением в жизни Николая Марселя. Он выбежал из лаборатории с сыном на руках, который стеснялся и просил поставить его на землю, потому что «Папа, я уже взрослый, ты меня позоришь!». Мужчина не слушал, он бежал со всех ног к машине, не пытаясь сдерживать слезы счастья. Скорее домой, скорее к жене. Чайка так боится, боже, нужно скорее ее успокоить.

Он гнал по полупустой дороге, обгоняя фуры и испуганных водителей «девяток», плевав на все правила и десятки «писем счастья ГИБДД» за превышение скорости, которые получит уже вечером.

Мальчик все еще не понимал, почему отец так торопится, зачем нестись с такой скоростью и, схватив «уже слишком взрослого» сына, бежать по лестнице, перепрыгивая сразу через три ступеньки.

Марсель ворвался домой и настолько искренне счастливо вопил: «Чайка! Чайка, мы вернулись! Агния, мы дома!», что воцарившаяся после этого тишина давила в сотни раз сильнее. Было тихо пару минут: Вася успел стянуть несколько остывших долек картошки из сковородки и включить телевизор, где как раз начинались мультики. Он эти не очень любил – старые, их смотрели еще его прапрапрапрабабушки и дедушки. Но некоторые были вполне себе ничего: смешные и яркие.

Холодная картошка была невкусной. Он бы и сам разогрел, но микроволновка сломалась как раз утром – оказывается, греть в ней банку сгущенки было не самой удачной Васиной идеей. А пользоваться газовой плитой мама не разрешала – боялась, что он сожжет весь дом.

Дожевывая очередную невкусную дольку картошки, мальчик побрел по коридору, внимательно слушая доносившиеся с кухни реплики персонажей мультфильма: котенок со щенком кое-кого искали. Мультик, конечно, для совсем маленьких, но Васе нравилось, как нарисовали персонажей. Он звонко протянул: «Ма-а-а-ам, картошка осты-ы-ы-ыла», но не ответили ни она, ни отец, стоявший на пороге гостиной, которая была прямо напротив парадного входа.

– Не заходи, – прохрипел отец.

– Но пап, я есть хочу, а карто…

– Я разогрею, пошли.

– А ма…

– Мама спит.

Пока мальчик ужинал, не отрываясь от телевизора, где теперь уже показывали один из новых сериалов про боевые искусства, которые он обожал, отец позвонил родителям кого-то из одноклассников и договорился, что те устроят ребятам ночевку – как раз в выходные. Марсель дождался, чтобы сын отзвонился и сказал, что пришел к тому самому однокласснику и они уже играют в какую-то классную игру, только вчера вышедшую.

И только потом он снова подошел к гостиной. Дверь медленно открылась, пронзительно скрипнув. Там, в конце комнаты, окутанная красным светом закатного солнца, спала его Чайка. Платье – белоснежное простое платье, украшенное крупным цветочным рисунком – преобразилось и стало ярко-алым. На полу валялись несколько опустошенных шкатулок для украшений, исчез компьютер, еще утром стоявший на журнальном столике, да набор столового серебра выудили из-за стеклянных дверок стеллажа, перебив весь хрусталь. Как это могло произойти? Когда это случилось? Да, точно…

Когда он выбежал, забыв закрыть входную дверь.

Глава 22

Кто из нас умер?

Где-то далеко слышались щелчки мигающей лампы, было совсем тихо. Мужчина сидел на краю кровати и рассматривал свои ноги. Он чувствовал внутреннюю пустоту, и не в душе, а в теле. Возможно, это влияние газа все еще не прошло, а может, виной всему грубые стежки, наложенные непонятным фиолетовоглазым мужчиной – хотя какой там мужчина? Парень, мальчишка! Он удерживал Абдибакыта одной рукой, не давая ни единого шанса шевельнуться, пока зашивал его горло изогнутой обувной иглой, мерзко хихикая.

Казах дотронулся до воспалившегося шва и вскрикнул от боли. Дышать сложно, думать тоже: он мог только смотреть куда-то вниз, не видя при этом ничего.

– Хрена себе, что случилось?!

Абдибакыт вздрогнул, когда услышал знакомый голос, но головы не поднял. Двенадцать раз послышался писк – после каждого нажатия кнопки кодового замка, потом хлопок и свист, когда дверь наконец отъехала в сторону.

– Эй, приятель, кто тебя так? Ты в порядке? – Глеб опустился рядом, внимательно оглядывая шею казаха. – Что я спрашиваю, ни черта не в порядке. Вставай, нам надо в медицинское крыло.

Вбежавшая следом Лиза охнула и очутилась по другую сторону от Абдибакыта, подставив плечо:

– Разве в Форте остались врачи?

– Нет. Я сам обработаю рану. Ладно, Сашка, пошли.

Казах так ничего и не сказал, но, когда Глеб потянул его вверх, послушно встал на ноги и оперся на него.

– Ты говорить можешь? Кто это сделал? Тш, не дергайся! – бормотал Глеб, прикладывая смоченную какой-то пахучей жидкостью вату к красной линии шва.