Первый лорд мафии

Дейл собрала всю свою волю и мужество, чтобы участвовать в вечернем шоу. Никто ничего не заметил, кроме Джима и ее товарищей по оркестру. В машине, направляясь домой, она постаралась уклониться от его встревоженных расспросов. Наконец, у нее сдали нервы, и она разразилась рыданиями. Она не могла больше сопротивляться его настойчивым ласкам.

Большие ручищи бесцеремонно пробудили Викторию ото сна.

— Что, во имя Христа, — спросил ее разъяренный муж, — ты сделала с бедной девочкой?

Виктория села.

— Бедная девочка, черт подери, — передразнила она его яростно. — Она твоя шлюха, и я ей об этом сказала. Я не позволю делать из себя идиотку какой-то гулящей девке.

— Дрянь! — заорал ошеломленный Джим. — Ты недостойна ей шнурки завязывать.

— Ну и пошел ты! — парировала Виктория. — Я была достаточно хороша для тебя, когда тебе было от меня что-то нужно. Ты женился на мне из-за моих публичных домов. Если бы не я, ты бы до сих пор жил за счет дешевых проституток.

Ругаясь на двух языках, Колозимо, тяжело грохоча, рванулся в свою спальню, собрал вещи и ушел.

Колозимо подал на развод по обвинению в психологической жестокости. Виктория не ответила на судебный иск.

«Она сказала, что не претендует на имущество своего мужа», — сообщил адвокат Рокко Де Стефано судье Верховного Суда Джону П. МакГурти.

Пощадив достоинство суда, адвокат не стал дословно передавать ее слова: «Колозимо залетел так высоко, что уже забыл, как в свое время он убирал лошадиное дерьмо, — сказала Виктория. — А я лучше буду убирать дерьмо, чем возьму хоть цент из его поганых денег».

Торрио с сожалением узнал об этих новостях. Он не забыл, что Виктория позвала его в Чикаго, спасая от прозябания в Пяти Углах. Но он не мог даже послать ей записку с соболезнованиями по поводу распада брака. Джим мог узнать об этом и понять мотивы Джей Ти совершенно неправильно.

В любом случае у него не было времени долго размышлять над этой проблемой. Проект, который законодатели подготавливали в Вашингтоне, привлекал все его внимание.

Глава 9. Судьба новобрачного

Не оставалось никаких сомнений. Они все-таки решили осушить Америку до последней капли. Борьба была долгой и упорной, ведь противники зеленого змия существовали со дня основания Республики. Но их стремительный рывок к победе все равно застиг Торрио врасплох.

Это неудивительно. Торрио был сыном большого города, а сухой закон родился в результате «крестовых походов» сельских жителей.

Торрио не осознавал еще один любопытный факт. Его работа шла на руку реформаторам. Усиленно внедряя бордели, где мужчина и женщина могли совокупиться за десять минут и всего за 2 доллара, он накапливал средства, которые пошли на их борьбу.

Деревенские антиалкогольные собрания проходили по одной схеме. Аудитория, состоявшая в основном из женщин, внимательно слушала священников. Ораторы были способны вдохнуть жизнь в сухую статистику потребления алкоголя. Они описывали Джона Ячменное Зерно, который расхаживает с самодовольным видом с развязной девкой под руку. Они рассказывали, что алкоголь не только разрушает печень, но и губит юношескую непорочность у девушек и молодых парней. Материальные источники этой пропаганды поступали из Леви.

Народ путали, что алкоголь ведет к деградации личности. В барах Чикаго плели свою сеть 3000 проституток. Их жертвами становились славные молодые ребята, которые необдуманно заходили в бар за кружкой пива. Был создан полномочный орган — Комиссия Чикаго по борьбе с проституцией.

Также получали огласку наблюдения сыщиков, которых нанимали гражданские слои Чикаго. Детективы видели в салунах девушек «с прелестными чертами и печатью невинности на щечках». Девушки приходили повеселиться, возбужденные новизной происходящего. Их инстинкт самозащиты ослабевал, и они слепо бросались в объятия дурных мужчин.

— Эта дорожка, — грустно вздыхали священники со своих кафедр, — отнимает ежегодно самое дорогое, что есть у женщины, у 15 000 девушек в одном Чикаго.

Чтобы положить конец этим безобразиям, деревенские женщины охотно доставали кошельки. В период с 1910 по 1915 год кампания по превращению нации в лишенную даже единственной капли алкоголя Сахару достигла своего апогея. Пожертвования составили 35 000 000 долларов, большая часть которых была потрачена на лоббирование сухого закона в Конгрессе и законодательных органах штатов.