Пьеса для расстроенного пианино (СИ)

Я как раз раздумывала над этим, когда мы пилили дрова. Меня поставили в пару с ещё одной заключённой, кажется полькой. Она ни слова не понимала по-французски. Фриде тоже была здесь, но я её не видела. Очевидно, она стояла слишком далеко. Вдруг поднялся какой-то шум, какое-то оживление. Мы прекратили работать, и надсмотрщицы даже не обратили на это внимание. Все куда-то спешили - к источнику беспокойства. Я тоже побежала вместе со всеми. Завернула за угол какого-то сарая, пробилась через неплотные ряды вытаращившихся женщин и вышла вперёд.

Я никогда не ожидала увидеть того, что увидела: наша надзирательница каталась по земле в обнимку с Фриде, пока та неистово молотила её кулаками по лицу. Обе они были высокими, крепкими и очень сильными. Ни одна не уступала другой. Я спросила рядом стоящих женщин: "Что случилось?". И мне ответили:

- Капо пнула её дубинкой в живот, вот она и разошлась. Закричала на неё, вцепилась в волосы и повалила на землю.

Фриде была сильна, как бык. Она легко справлялась даже с самой тяжёлой работой, от которой я думала, что умру к концу дня. Но всё дело было в том, что это была не она. Я это сразу поняла. Фриде никогда бы не сорвалась, получи она хоть сто затрещин. Как и я, она жадно ждала развязки, которая, как нам казалось, не так уж была и далека. И, конечно же, она никогда бы не полезла в драку. Мы обе участвовали в гонке на выживание, и до финиша оставались считанные месяцы. Если мы смогли продержаться тут год, могли потерпеть и ещё немного. Но против всех доводов рассудка Фриде каталась по земле и дико орала. Её глаза были полны смеси дикого ужаса и решимости защитить то, чем она дорожила более всего - свой живот, своего ребёнка, которых у неё, разумеется, никогда не было, но они были у вас, мадам Леду. Как и любая мать, вы никогда бы не позволили, чтобы вашему ещё не родившемуся сыну причинили вред, не так ли?

Мадам Леду закрыла лицо руками и согласно кивнула.

- Вы помните события того дня? - осведомилась старуха.

- Та немка... Она ударила меня в живот, - еле слышно проговорила женщина. - Я почувствовала боль, как если бы меня действительно пнули дубинкой...

- Это всё было взаправду, - подтвердила мадам Гальен. - Но вам лично, конечно, ничего не угрожало. Этот приступ, этот странный обмен сознаниями произошёл в самый неподходящий момент - тогда, когда я оказалась совершенно бессильна что-либо сделать. Моя английская булавка всё ещё была при мне - я никогда с нею не расставалась, но было бессмысленно пускать её в ход. Слишком поздно.

- За это её не просто повесят, а сделают с ней кой-чего похуже, - предположил кто-то из женщин.

- Наверное, она просто сошла с ума.

Это переговаривались русские. Со временем кое-как я начала понимать их речь. Они были напуганы до смерти, так как хорошо знали, что последует после. Скажу только, что все их чаянья оправдались самым худшим образом.

От побоев капо почти лишилась сознания. Она визжала, как свинья, когда охранники пытались разнять дерущихся, и у них это с трудом выходило. Наконец, Фриде оттащили прочь. Она словно сдулась, моментально прекратила сопротивление, отёрла рукавом робы разбитое лицо и обвела нас всех изумлённым взглядом. Посмотрела на меня, а я на неё.

Я в ужасе покачала головой.

Зато она ободрительно кивнула и улыбнулась, продемонстрировал кровоточащую щель от только что выбитого в схватке зуба. Зашевелила беззвучно губами, мол, всё будет хорошо, только не сдавайся... и всё это за минуту до того, как на неё спустили целую свору собак...

...Мадам Гальен плакала. По её впалым, покрытым глубокими складками щекам катились слёзы.

Порывшись в сумке, Софи достала из неё платок и подала старухе.

- Пожалуй, я принесу воды, - произнесла мадам Леду дрожащим от волнения голосом.

- Лучше рома. Если он у вас есть, - предупредила девушка. - Ба всегда питала пристрастие к этому напитку.

- Я бы и сама не прочь выпеть, - пробормотала мадам Леду и ушла на кухню. Когда она вернулась, то в обеих руках держала по стакану с чистой прозрачной жидкостью. - Вот, возьмите!

Старуха надпила немного из стакана и поставила его на стол.

- Благодарю, - коротко сказала она.

- Сколько бы раз ба ни рассказывала эту историю, она всегда плачет на одном и том же месте, - довольно бесстрастно сообщила Софи.

- Всё это время Фриде оставалась моей твердыней, - сообщила мадам Гальен. - А вы, мадам Леду, - волей неволей - единственным лучиком надежды. В тот день я потеряла вас обеих.