Песчаная роза

Лифт не работал то ли совсем, то ли временно – во всяком случае, с первого этажа не вызывался. Пешком поднимались на третий этаж медленно, раненый норовил остановиться, перегнувшись через перила, но Соня не давала ему это сделать. Только на площадке второго этажа она заметила тянущуюся за ним дорожку кровяных капель и, вытащив из его кармана белую шапочку, прижала ею рану у него на лбу.

Сережка распахнул дверь мгновенно, так же мгновенно ее захлопнул, как только Соня не ввела уже, а втащила раненого в квартиру, и запер замок на два оборота, еще и задвижкой щелкнул.

– Что с ним?!

Вышедшая из ванной Паулина, остолбенев, смотрела на избитого человека. Тот опустился на тканую дорожку в прихожей и не подавал признаков жизни.

– Берись за тот угол дорожки, – сказала ей Соня. – Втянем его в комнату.

– Давай я помогу, Сонь! – воскликнул Сережка.

– Ты чайник включи, – ответила она. – Когда вскипит, налей воду в миску и принеси сюда. И полотенце принеси тоже.

Лицо лежащего было вымазано грязью и кровью, его, конечно, необходимо было умыть. Но это было не главное, в чем он нуждался.

Соня достала телефон из кармана джинсов. Неизвестно, можно ли было считать молитвой слова, которые она мысленно произносила при этом, но брат ей ответил.

– Жень, – спросила она, – что надо делать, если человека ударили по голове и он без сознания?

– «Скорую» вызвать.

Голос звучал с обычной его холодностью. Которая, Соня знала, может означать что угодно.

– «Скорые» сюда не пропускают, – сказала она.

Соня думала, он спросит, что происходит и во что она ввязалась, но Женя спросил:

– Рвота есть?

– Нет.

– Поверни его на бок и следи, чтобы не захлебнулся, если начнется рвота.

– Ага, – ответила она. – Сейчас.

И, прижав телефон плечом, повернула лежащего на бок.

– Ноги ему согни в коленях, – сказал Женя. – Голова разбита?

– Да. На лбу.

– А волосистая часть?

– Вроде нет.

– Вроде или нет?

– Нет. – Соня оглядела кудрявую светловолосую голову. – Точно нет.

– А на лбу что? Посторонние предметы есть в ране?

– Нет, – ответила Соня. – Его дубинкой ударили. Кажется, только кожу рассекли. Кровь остановилась уже. Но он бледный очень и сознание потерял.

– Камеру можешь включить?

– Конечно!

Она только теперь сообразила, что это надо было сделать сразу.

– Так включи.

В эту минуту раненый открыл глаза.

– Он очнулся! – воскликнула Соня.

Она включила камеру айфона и направила ее на молодого человека, по-прежнему лежащего на тканой дорожке.

– Вы меня слышите? – спросил Женя. – Как вас зовут?

– Станислав, – тихо, но отчетливо проговорил тот.

– Станислав, посмотрите на меня. Голова кружится?

– Да… Не сильно.

– Еще что-нибудь болит? Спина?

– Ничего не болит. Сейчас встану…

– Вставать не надо. Вообще двигаться не надо. Тошнит?

– Нет. Кажется…

– Лежите, – повторил Женя. – Соня, промой рану перекисью или водой и положи холод на место удара. Пакет с замороженными овощами, что-нибудь такое.

– Нет здесь ничего такого, – сказала Соня.

– Я травяной лед наморозила, – вспомнила Паулина. – Сейчас принесу!

Она убежала в кухню, а Соня спросила:

– Жень, а теперь что?

– Теперь не трогать его и вызвать «Скорую» при первой возможности, – ответил он. – И объясни наконец, что у тебя там происходит.

– Завтра объясню, – вздохнула Соня. – Мы с Сережкой скоро на вокзал выезжаем.

– Ты уверена, что вы сможете выйти из дому?

– Думаю, сможем.

– Может, завтра поедете?

– Посмотрим по обстоятельствам.

– Из такси мне напиши. Из поезда тоже. На звонок не смогу ответить.

– Напишу, Жень. Не волнуйся. Что будет возможно, все сделаю.

– Знаю, – ответил он. – И «Скорую» вызови как можно скорее. У него сотрясение мозга, самое малое.

Сережка принес миску с кипяченой водой и два полотенца, кухонное и махровое. Паулина – контейнер с зеленым травяным льдом. Соня завернула лед в кухонное полотенце и приложила ко лбу Станислава, спросив:

– Сможете придерживать?

– Конечно, – ответил он. – Спасибо. Так и правда легче.

– Давай я тебя умою, – предложила Паулина. – Перекиси нету, но хоть водой.

– Да я и сам могу… – смущенно пробормотал Станислав.

– Тебе доктор запретил двигаться. А мне совсем не трудно.

Паулина стала осторожно умывать его, окуная угол полотенца в миску. Сережка, который все это время молча стоял рядом, вдруг насторожился.

– Сонь, они в подъезд вошли! – шепотом воскликнул он и, бросившись к выключателю, погасил свет.

Соня вышла в прихожую, закрыла за собой дверь комнаты. На лестнице слышен был топот, раздавались голоса – те самые, похожие на лай:

– Он тут где-то! Вон кровь, видишь?

Она вспомнила, что прижала шапку к окровавленному лбу Станислава только на втором этаже. Значит, они ищут его там и вряд ли станут подниматься выше.

Дверь выглядит надежно, замок и засов тоже. Без «болгарки» такую не открыть. В Шаховской-медиа писали когда-то, что ребята, выпускавшие листовки Навального, требовали у явившихся к ним домой полицейских ордер на обыск, а те просто выпилили им дверь «болгаркой». Эти тоже могут, конечно. Но не похоже, что инструменты у них с собой.

Они звонили и колотили дубинками во все двери этажом ниже. Потом врывались в квартиры – доносился снизу мат.