Песчаная роза

– Не спрашиваю, была ли ты хоть в одном, – усмехнулся Сергей Васильевич. – И зря ты считаешь, что должна соглашаться с чьими бы то ни было решениями.

«Не с чьими бы то ни было, а с твоими, – подумала она. – И не соглашаться, а…»

Но придумать для этого название не успела, потому что он сказал:

– Там и поужинаем. Хорошо, если ты будешь готова через полчаса.

И закрыл дверь между комнатами, чтобы она могла переодеться.

Ее одежда висела на металлической штанге за шторкой. После того как Сергей Васильевич сказал, чтобы она больше не экономила, Ксения в самом деле прошлась по бутикам на рю Риволи и купила себе пальто, ботильоны, и две юбки, и блузку, и теплый кардиган, и еще две шляпки, хотя столько было совсем не нужно. И дессу тоже, подумав, что если бы в тот вечер, когда он снимал с нее мокрую одежду, на ней было более соблазнительное белье, то… Впрочем, она честно сказала себе, что это ничего не значило бы. Но дессу все же купила – и нежное кремовое, и роковое черное, и даже зачем-то кружевное с золотым отливом, на манер восточной танцовщицы. Поколебавшись, относятся ли духи, пудра и помада к разумным расходам, она вспомнила, что Сергей Васильевич велел не экономить, и купила все это тоже.

В кабаре она действительно не бывала, но решила, что для похода туда наилучшим образом подойдет платье-флэппер, которое навязала ей хозяйка алжирского бутика. До сих пор у нее так и не было случая его надеть.

Ксения сняла платье с вешалки. На одну сторону оно было матовое, и металлические нити пронизывали его сетью какого-то странного рисунка. Это выглядело загадочно и красиво, но Ксения решительно вывернула платье на другую сторону, и оно сплошь заблестело тусклым золотом, на котором проступала теперь матовая сеть. Слишком броско, ну и пусть!

Платье держалось на одних лишь тоненьких бретельках, непонятно было, как надеть под такое бюстгальтер.

«Хоть что-то хорошее в том, что грудь у меня такая… невыразительная, – подумала Ксения. – Даже не заметно будет, есть на мне бюстгальтер или нет».

По подолу платье было обшито бахромой из золотистого же стекляруса, и колье с песчаной розой соответствовало ему как нельзя лучше. Правда, не хватало эффектных заколок, чтобы сделать вечернюю прическу. Не хотелось закреплять волосы обычной шпилькой, и пришлось распустить их по плечам.

Жаль, что в квартире не было большого зеркала. В зеркальце пудреницы виднелись только губы да нос. Ксения припудрила веснушки на носу – хорошо, что, вопреки предположениям Рене, их нет на плечах! – накрасила губы алой герленовской помадой – не слишком ли яркой? – надушилась герленовскими же духами – не слишком ли крепкими? – и открыла дверь в смежную комнату.

Сергей Васильевич выглядел, на ее взгляд, ослепительно. Да и не только на ее взгляд, конечно, не только! Пиджак, в ткани которого синий и серый смешались в их лучших тонах, туфли цвета маренго, шелковый галстук navy blue, оттеняющий снежную голубизну рубашки, – все это выглядело так как-то необыкновенно и празднично, что Ксения выдохнула:

– Я никогда тебя таким не видела…

– Возможно, потому что я таким не был, что бы это ни значило, – заметил он. Глаза его смеялись, и это было гораздо более необыкновенно, чем синий галстук. – Благодарю, что согласились провести этот вечер со мной, мадам!

Глава 8

Люди вереницей шли по рю Рише к ярко освещенному кабаре «Фоли Бержер». Если бы Сергей Васильевич не подал Ксении руку, выйдя из такси, она споткнулась бы, потому что задрала голову, разглядывая панно над входом. На панно переливался огнями какой-то сложный рисунок.

«Как на платье у меня!» – подумала она и обрадовалась совпадению такому же необыкновенному, как всё в этот вечер.

Ксения не была в театре так давно, что, ей казалось, забыла его волнующую атмосферу. Но не забыла, совсем не забыла, а наоборот, почувствовала себя в ней, как рыба в реке! Правда, «Фоли Бержер» не походило ни на один театр, который она видела, хотя и огромная круглая люстра здесь была, как в театре положено, и лепнина на стенах и потолке, и волнующий гул множества голосов. Но кресла стояли в зале не рядами, а вокруг столиков, и зрители поэтому сидели перед сценой как в ресторане.

В этом необычном зале был даже бар. Сергей Васильевич спросил, хочет ли Ксения аперитив, и она ответила, что, конечно, хочет, все равно какой, пусть возьмет на свое усмотрение, он хмыкнул «опять?», но взял себе и ей мартини, и голова у нее закружилась не столько от аперитива, горьковатого и крепкого, сколько от радостного волнения, которым блестели его глаза.