Пески Марса. [Перевод (полный) Н.И. Яньков]

 Телефон щелкнул, наступила тишина. Очень задумчиво, но не без удовольствия, Гибсон положил ее обратно на подставку. То, что сказал Шеф, было вполне правдой. Он прожил здесь почти месяц, и за это время его взгляды на Марс полностью изменились. Первое школьное волнение длилось несколько дней, а последующее разочарование — лишь немного дольше. Теперь он знал достаточно, чтобы относиться к колонии со сдержанным энтузиазмом, не вполне основанным на логике. Он боялся анализировать это чувство, чтобы оно не исчезло совсем. Он знал, что отчасти это происходит от растущего уважения к окружающим его людям, восхищения их проницательностью и компетентностью, готовностью идти на хорошо просчитанный риск, что позволило им не только выжить в этом враждебном мире, но и заложить основы первой внеземной культуры. Больше, чем когда-либо прежде, он чувствовал страстное желание участвовать в этом деле, чего бы это ему не стоило.

Тем временем у него появился первый реальный шанс увидеть Марс в большем масштабе. В среду он должен был вылететь в Порт-Скиапарелли, второй город планеты, расположенный в десяти тысячах километров к востоку[32] у «Перекрестка Харона». Поездка была запланирована еще две недели назад, но каждый раз что-то срывалось. Нужно сказать Джимми и Хилтону, чтобы приготовились — они были самыми счастливыми в розыгрыше мест. Возможно, теперь Джимми уже не будет так рваться туда, как раньше. Без сомнения, теперь он с тревогой считает дни, оставшиеся ему на Марсе, и будет возмущен всем, что уведет его от Ирэн. Но если он откажется от этого путешествия, Гибсон поймет его, но уважать станет меньше. 

— Отличная машина, правда? — гордо сказал пилот. — Таких всего шесть. Очень хитрая конструкция — реактивный самолет, который может летать в нашей слабой атмосфере.

Гибсон не был достаточно сведущ в аэродинамике, чтобы оценить достоинства самолета, единственно что бросалось в глаза — ненормально большая площадь крыла. Четыре реактивных двигателя были аккуратно утоплены в фюзеляж, и только небольшие выпуклости выдавали их положение. Если бы Гибсон встретил такую машину на земном аэродроме, он бы не обратил на нее внимания, хотя конечно крепкое тракторное шасси могло бы его удивить. Эта машина была построена так, чтобы летать быстро и далеко, и приземляться на любую более или менее ровную поверхность.

Он забрался внутрь вслед за Джимми и Хилтоном и устроился так удобно, как только смог в довольно ограниченном пространстве. Большую часть кабины занимали ящики, надежно закрепленные — срочный груз для Ски, предположил он. Для пассажиров места было только-только.

Моторы быстро набирали обороты, пока их тонкое завывание не достигло пределов слышимости. Последовала пауза, пилот проверял свои приборы и рычаги управления, и вот взлетная полоса начала скользить под ними. Через несколько секунд последовал толчок — сработали стартовые ракеты, и без особых усилий подняли их в высоту. Самолет шел курсом на юг, затем сделал правый вираж[33],  взмыл над городом, и направился на восток. 

«Залив Авроры» опустился за горизонт. Пустыня с редкими оазисами простиралась на тысячи километров.

Пилот включил автопилот и подошел поговорить с пассажирами.

— «Перекресток Харона» — примерно через четыре часа, — сказал он. — Боюсь, по дороге смотреть будет не на что, хотя, когда мы будем пролетать «Евфрат», вы увидите неплохие цветовые эффекты. Такая более менее однообразная пустыня тянется вплоть до Большого Сырта.

Гибсон задумался:

— Мы летим на восток и вылетели довольно поздно… — ведь скоро стемнеет.

— Не беспокойся — мы засечем маяк «Харона», когда будем в паре сотен километров отсюда. Марс такой маленький, что большой перелет при дневном свете не сделаешь.

— Ты давно на Марсе? — спросил Гибсон, переставая фотографировать через иллюминаторы.

— О, уже пять лет.

— И все время летаешь?

— Да, практически все.

— А разве ты не предпочел бы быть астронавтом?

— Нет, что хорошего, никакого волнения — просто болтаешься в невесомости в течение нескольких месяцев. — Он улыбнулся Хилтону, но тот только покачал головой, но в спор не вступил.

— А что ты подразумеваешь под словом «волнение»? — с тревогой спросил Гибсон.

— Ну как же, ты не так уж далеко от дома, а тебе есть на что посмотреть, и всегда есть шанс сделать какое-нибудь открытие. Вы знаете, я совершил полдюжины путешествий через полюса — большинство из них летом, но прошлой зимой я пересек Северное море. За бортом сто пятьдесят градусов мороза! Это пока рекорд для Марса. 

— Ну, его побить не трудно, — сказал Хилтон. — На Титане по ночам двести. — Впервые Гибсон услышал от него упоминание об экспедиции на Сатурн.

— Кстати, Фред, — спросил он, — это слухи или правда?

— О чем ты?

— О новой экспедиции на Сатурн.

Хилтон пожал плечами: