Пески Марса. [Перевод (полный) Н.И. Яньков]

Джимми постоянно беспокоился об Ирен и делал дорогостоящие звонки в Порт-Лоуэлл.

Гибсону не терпелось вернуться в большой город, который не так давно он считал деревней-переростком.

Только Хилтон, который, казалось, обладал неограниченными запасами терпения, легко и непринужденно принимал жизнь, такой какой она есть, в то время как остальные вокруг суетились.

Во время их пребывания в городе случилось одно, заставившее поволноваться Гибсона, происшествие.

Гибсон часто спрашивал себя, его это волновало, что если  когда-нибудь произойдет разгерметизация купола?

На это он получил наглядный и достаточный ответ, когда однажды тихим днем беседовал с главным инженером города в его кабинете. Скрип был с ними, опираясь на свои большие, гибкие нижние конечности, как какая-то невероятная кукла

 По мере того как интервью продолжалось, Гибсон начал осознавать, что его собеседник волнуется — и все сильнее, и сильнее. Мыслями он был явно очень далеко, и, казалось, чего-то ждал. Внезапно все здание слегка вздрогнуло, словно от землетрясения. Еще два толчка, с одинаковым интервалом, последовали один за другим. Из громкоговорителя на стене раздался настойчивый голос:

«Прорыв купола! Учебная тревога! У вас есть десять секунд, чтобы добраться до укрытия! Прорыв! Учебная тревога!»

Гибсон вскочил со стула, но тут же понял, что ему ничего не нужно делать. Откуда-то издалека донесся звук захлопнувшейся двери, а затем наступила тишина. Инженер встал и подошел к окну, выходящему на единственную главную улицу города:

— Похоже, все в укрытии. Понимаешь, нельзя чтобы тренировка была полной неожиданностью. Ее проводим раз в месяц, и называем, какой это будет день, иначе могут подумать, что это случилось на самом деле.

— И что все должны делать? — спросил Гибсон, которому говорили об этом по меньшей мере дважды, но подробности следовало уточнить, на всякий случай. 

 — Как только услышишь сигнал — три взрыва — беги в укрытие. А если ты уже в помещении — приготовь свою дыхательную маску, чтобы спасать попавших в беду. При разгерметизации купола каждый дом переходит в автономный режим и может себя обеспечивать воздухом довольно долго.

— Но как бежать по улице — там уже будет марсианская атмосфера?

— У тебя будут считаные секунды, прежде чем воздух полностью исчезнет, чтобы добраться до укрытия — но в каждом здании свой шлюз. Даже если упадешь в обморок на открытом месте, вероятно все будет в порядке, затащат и спасут в течение двух минут — если только у тебя сердце здоровое. Но никого не пустят на Марс с больным сердцем.

— Ну, надеюсь, мне никогда не придется применять эту теорию на практике.

— И нам, надеюсь, тоже! Но на Марсе нужно быть готовым ко всему. А вот и отбой.

Громкоговоритель снова ожил.

— Отбой учебной тревоги. Всех тех, кто не успел добраться до укрытия в установленное время, просим сообщить администрации обычным порядком. Конец сообщения.

— Сознаются? — спросил Гибсон. — Думаю, —  будут молчать.

Инженер рассмеялся:

— Зависит от обстоятельств. Промолчат, если это будет их собственная вина. Но это лучший способ найти слабые места в нашей обороне. Может случится, что кто-нибудь придет и спросит: «Смотрите сюда — я чистил одну из рудных печей, когда сработала сигнализация и мне потребовалось две минуты, чтобы выбраться. А что я должен буду делать, если вдруг случится настоящая авария?» — Тогда мы придумаем ответ, если сможем.

Гибсон с завистью посмотрел на Скрипа, который, казалось, спал, хотя случайные подергивания огромных полупрозрачных ушей показывали, что он проявляет некоторый интерес к разговору.

— Было бы здорово, если бы мы, так же как он, могли не беспокоиться о воздухе. Тогда мы многое смогли сделать на Марсе.

 — Мне интересно! — задумчиво произнес инженер. — А что они сделали, кроме того, что выжили? Изменение себя, в угоду постоянно ухудшающейся среде обитания, ведет к деградации. Вот, что нужно сделать, — это изменить окружающую среду, чтобы она подходила человеку.

Эти слова были почти эхом замечания, сделанного Хэдфилдом при их первой встрече. В последующие годы Гибсон часто вспоминал о них.

Их возвращение в Порт-Лоуэлл было почти Парадом Победы. Столица была в приподнятом настроении по поводу поражения эпидемии, и теперь с нетерпением ждала Гибсона с его призом. Ученые приготовили для Скрипа настоящий прием, в особенности зоологи, которые деловито работали, пересматривая свои ранние объяснения отсутствия животной жизни на Марсе.

Гибсон передал своего любимца экспертам только тогда, когда они торжественно заверили его, что ни на минуту не допускали мысли о вскрытии.

Затем, полный новых идей, он поспешил к Шефу.

Хэдфилд тепло приветствовал его. Гибсон с интересом отметил, что отношение шефа к нему заметно изменилось. Поначалу он был… ну, не враждебным, но, по крайней мере, несколько сдержанным. Он даже не пытался скрыть, что считает присутствие Гибсона на Марсе досадной помехой — еще одной обузой. Это отношение постепенно менялось, пока не стало очевидно, что Исполнительный Директор больше не считает его стихийным бедствием.