Пески времени

– Я поговорила с племянником. Он загорелся идеей и ждет вас на прослушивание в среду в три часа дня.

И вот в среду взволнованная Тереза отправилась на радиостанцию в Ницце, чтобы встретиться с ее директором.

– Я – Луи Бонне, – коротко представился тот. – И готов вас прослушать.

Внешние данные девушки подтвердили его худшие опасения. Тетка и раньше присылала ему подобные «таланты». Стоило бы посоветовать ей сидеть дома и заниматься делами, но он знал, что не сделает этого: ведь он всего лишь наследник своей очень богатой тетушки.

Тереза проследовала за Луи Бонне по узкому коридору в небольшую звукозаписывающую студию.

– Вы когда-нибудь занимались пением профессионально?

– Нет, сэр. – Тереза аж взмокла от волнения. «И как я допустила, чтобы меня в это втянули?» Ее охватила такая паника, что она готова была убежать прочь.

Бонне поставил ее перед микрофоном:

– Сегодня у нас нет пианиста, поэтому вам придется петь а капелла. Вы знаете, что это такое?

– Да, сэр.

– Прекрасно.

Вот уже в который раз он задумался о том, стоило ли богатство его тетки того, чтобы тратить время на эти дурацкие прослушивания.

– Я буду в аппаратной. У вас есть время только на одну песню.

– Сэр, а что мне…

Но он уже ушел. Тереза осталась в комнате наедине с микрофоном, без понятия, что надо петь, что может подойти для субботней музыкальной программы. Может, просто уйти?..

Внезапно откуда-то раздался голос Луи:

– Ну что же вы? Начинайте!

– Простите. Я не могу…

Но, похоже, Луи Бонне вознамерился наказать ее за попусту потраченное на нее время:

– Всего несколько нот!

Этого будет достаточно, чтобы убедить тетку больше не присылать к нему подобных самородков.

– Я жду, – произнес он.

Откинувшись на стуле и закурив, Луи вдруг услышал голос, настолько чистый и сладкий, что по спине побежали мурашки. Девушка пела об одиночестве и отчаянии, об отсутствии любви и несбывшихся мечтах. И столько в ее голосе было тоски, что у Луи на глаза навернулись слезы. Ее пение пробудило в нем эмоции, которые, как ему казалось, давно умерли в его душе. Луи только и мог лишь мысленно повторять: «Господи Иисусе! Где же она была раньше?»

Вошедший в аппаратную звукорежиссер остановился в дверях, точно завороженный, и вскоре рядом собралась небольшая толпа, привлеченная пением. Все слушали молча: голос брал за душу, отчаянно молил о любви, и все остальные звуки замерли, уступив место лишь ему одному.

Когда голос затих, в аппаратной воцарилась тишина, и лишь через какое-то время послышалось:

– Такие голоса величайшая редкость. Не отпускайте ее.

Луи Бонне поспешил в студию. Тереза уже направлялась к выходу.

– Простите, что отняла у вас столько времени.

– Сядьте, Мария.

– Тереза.

– Прошу прощения. – Луи набрал в грудь воздуха. – По субботам, вечером, в эфир выходит музыкальная передача.

– Знаю. Я ее слушаю.

– Хотите принять в ней участие?

Тереза смотрела на мужчину, не в силах поверить собственным ушам.

– Вы хотите сказать… что вам понравилось мое пение?

– Оно великолепно! Начнем с малого, но это прекрасная возможность заявить о себе.

Все складывалось слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Меня пригласили принять участие в субботней программе и даже пообещали заплатить.

– Да? – усмехнулась Моник. – И сколько?

– Не знаю, да мне все равно.

«Главное, что я хоть кому-то нужна», – чуть было не сказала Тереза вслух, но вовремя сдержалась.

– Какая чудесная новость! Ты будешь петь на радио! – воскликнул отец.

А мать сразу же принялась строить планы:

– Мы непременно расскажем об этом всем знакомым, пусть послушают, а потом напишут отзывы в редакцию. Так о тебе все узнают.

Тереза перевела взгляд на Моник, ожидая, что та скажет: «Вам не нужно ничего делать: она и так хороша», – но та промолчала, уверенная, что все это быстро закончится.

Однако она ошиблась.

В субботу вечером Тереза прибыла на радиостанцию в полнейшей панике.

– Поверьте мне, это совершенно естественно. Все артисты проходят через это, – попытался ее успокоить Луи Бонне.

Они сидели в небольшой комнатке для исполнителей с ядовито-зелеными стенами.

– Вы станете настоящей сенсацией.

– Если не упаду в обморок.

– На это нет времени: эфир через две минуты.

Днем Тереза репетировала с небольшим оркестром, который будет ей аккомпанировать, но совсем недолго. Сейчас студия, из которой велось вещание, была заполнена служащими радиостанции, уже наслышанными о необыкновенном голосе дебютантки. Многим повезло присутствовать на репетиции. Никто не сомневался в том, что присутствует при рождении новой звезды.

– Жаль, что внешность подкачала, – заметил ассистент режиссера. – А то можно было бы и на телевидении показаться.

В тот вечер Тереза выступила великолепно. Она и сама осознавала, что еще никогда не пела лучше. И кто знает, к чему это приведет? Что, если она прославится, и тогда найдется кто-нибудь, чтобы попросить ее руки.

Словно прочитав ее мысли, Моник с усмешкой заметила:

– Я очень рада за тебя, сестренка, но не обольщайся: все это быстро закончится.

«А вот и нет! – думала Тереза, совершенно счастливая. – Наконец-то и я что-то значу».