Песнь моряка

Взяв чек, Алиса хмыкнула – банк был в Масалтане. Когда эти дети скрылись из виду, она разорвала чек на части.

В апартаментах Старого Норвежца она провела больше времени, аккуратно укладывая в картонные коробки книги, фотографии и коллекцию трубок. В один прекрасный день Норвежец еще объявится. Но даже если нет, эти вещи заслуживали той небольшой порции уважения, с которой он явно к ним относился. Она сложила коробки в кладовку за прачечной, проследив, чтобы та, где были фотографии в рамках, стояла на самом верху. После этого занялась окнами.

Чистые окна – это очень важно. Вискин на скрепках Алиса ненавидела.

– Если вам нужны двойные рамы, купите двойные рамы, – говорила она постояльцам. – Окна существуют для того, чтобы в них смотреть. Вы же не станете заклеивать целлофаном очки, чтобы держать глаза в тепле, правда?

Дело было не только в простынях дерьмового пластика – хотя и они достаточно отвратительны, – но и в грязи, которую они собирали. Пауки устраивали между слоями ловушки, и трупы мух, бабочек и других пауков, туда попадавших, распластывались соседним пластиком. Окна коттеджа Папы-папы превратились в энтомологическую выставку.

Алиса срывала последнюю из этих мутных мембран, когда явилась делегация «Дочерей пра». Они сказали, что пришли за вещами Папы-папы и его семьи. Им уже известно об их безжалостном изгнании. Алиса указала на груду хлама перед номером 5.

– Алиса, ты ведь наша кровная сестра, могла бы обойтись бережнее с имуществом несчастной семьи, – упрекнула ее глава делегации. – Имущество семьи – это часть их духовной жизни.

– Дерьмовое дерьмо, – отвечала Алиса, срывая остатки пластиковых знамен.

Главой была Дорин Орлуша – злыдня с пылающими щеками и огромными оспинами на плоском лбу. Кармоди однажды сказал, что, если бы Дорин Орлуша была половинкой сиамских близнецов, из них двоих получилась бы хорошая вафельница. Это ее голос на автоответчике доставал Алису сообщениями о грядущей неделе пра-гордости.

– Между прочим, это никакая не семья, – сочла своим долгом уточнить Алиса. – Это шоу уродов. Пусть едут в Анкоридж демонстрировать свои таланты – заработают хорошие деньги.

– Ты очень груба, – укорила ее Дорин, – и это очень нехорошо для нашей солидарности и для движения сестер по крови. Мы должны быть добры и бережны друг с другом. Мы должны держаться друг за друга.

Алиса держалась за оконную раму и удержала рот закрытым. Она многое могла сказать о том, что именно надо сделать с пустоголовым движением сестер по крови, но оставила свои мысли при себе.

Лишь когда женщины ушли с драгоценной кучей семейного имущества, Алиса вернулась в коттедж и обнаружила, что ни одна из этих добрых и бережных даже не подумала забрать с собой щенка. Он сжался в комок за опрокинутой корзиной для белья, вокруг горла все так же болтались обрывки платка. Алиса взяла его на руки и отвязала тряпку; щенок оказался девочкой. Она почти ничего не весила, тоненькие ребра под шерстью напоминали стиральную доску.

– Эй, щен. Ты же просто шкура с костями.

Щен скулил и трясся. Алиса никогда не была особой любительницей собак, но эта негодяйка казалась такой худой и жалкой, она так дрожала – господи! Как у этих жирюг могла оказаться такая тощая собачка?

– Ладно, Чмошка. Пошли ко мне, посмотрим, что там есть для тебя погрызть.

В холодильнике нашлись обрезки жареной курицы. Щенок набросился на них со слюнявым остервенением. Когда, испугавшись, что собака подавится, Алиса попыталась убрать большие кости, та ее как следует цапнула. Алиса засмеялась и переманила ее от костей открытой банкой тунца. Мерзавка слопала всю консервированную рыбу, пока Алиса варила свежий кофе. И вот тут-то, сидя за столом и наблюдая, как Чмошка грызет пустую банку, Алиса вспомнила, что обещала проведать Марли, старого пса Айка Салласа.

– Черт, Алиса. – Она хлопнула себя по лбу. – Кто у нас пустоголовый?

Минуту спустя она уже неслась к своему «самураю» с коробкой, набитой консервными банками, в одной руке и щенком в другой. А что еще было делать с этой заразой? Оставить ее внутри – она обосрет и обоссыт весь офис, бросить снаружи – какой-нибудь ротвейлер от скуки порвет ее на клочки.

– Проклятые собаки и проклятые собаководы; я даже не знаю, от кого больше мороки. Полезай назад, Чмошка. Боюсь, ты сейчас приедешь на похороны своего дальнего чмошного родственника.

Но Марли не умер от голода – он и с виду был не особенно голодным. Он неуклюже выполз из-под трейлера, приветствуя улыбкой первое человеческое существо, встреченное им за несколько дней, кем бы оно ни было. Следы на сырой земле вокруг трейлера свидетельствовали о том, что навещали этого пса только мелкие четвероногие хищных пород. Марли даже попрыгал на негнущихся ногах, чтобы произвести на щенка впечатление. Отпуск от полуночных приключений Эмиля Грира и нудных раздумий Айка Салласа пошел старому псу на пользу, подумала Алиса. Лисы, еноты и дикие кошки неплохо его утешили.