Песнь о Роланде. Коронование Людовика. Нимская телега. Песнь о Сиде. Романсеро.

За молчанье возмещу».

«Что, Берналь Франсес, случилось?

Я тебя не узнаю.

Или ты нашел другую

И забыл любовь мою?»

«Нет, другую не завел я,

Я одну любовь храню».

«Может, ты боишься мужа?

Он давно в чужом краю…»

«Дальний край стать может близким,

Потому я здесь стою.

Твой супруг пришел, сеньора,

Навестить жеиу свою.

А из Франции подарки

Для супруги я везу:

Есть карминовое платье

На малиновом шелку.

И такое ожерелье —

Не увидишь на веку:

Шпагой, словно ожерельем,

Твою шею облеку.

Пусть француз поносит траур

И изведает тоску».

СИЛЬНЕЕ СМЕРТИ ЛЮБОВЬ

Юный граф к любимой прибыл

Из-за моря-океана.

И коня поить повел он

В день святого Иоанна.

И покуда конь пьет воду,

Граф поет в тоске и в неге.

Птицы слушают ту песню,

Останавливаясь в небе;

Путник, слыша эту песню,

Забывает про усталость,

И моряк на этот голос

Поворачивает парус.

Вышивала королева,

Альба-нинья почивала.

«Поднимайтесь, Альба-нинья,

И откиньте покрывало,

И услышьте песнь русалки,

Лучшей песни не бывало».

«Что вы, матушка, ведь это

Не русалка распевает.

Это граф, в меня влюбленный,

Он от страсти умирает.

Как найти такое средство,

Что страданья умеряет?»

«Ах, проклятье этой песне!

Если королевну любит,

Прикажу его убить я,

И тебя он не погубит».

«Если вы его казните,

То и я умру при этом».

Б полночь он простился с жизнью,

Умерла она с рассветом.

И она, как королевна,

Под плитой лежит алтарной,

Ну а он, потомок графов,

Рядом с той плитой алтарной.

И над ней взрастает роза,

А боярышник над графом.

Куст растет, растет и роза,

Птицы песнь поют в кустах им.

Ветки тянутся друг к другу

И друг друга обнимают.

А которые не могут,

В одиночестве вздыхают.

Королева в дикой злобе

Вырубить кусты велела,

Юный рыцарь горько плакал,

Совершая это дело.

От нее взлетела цапля,

От него — могучий сокол,

И они летают парой

В небе вольном и высоком.

РОМАНС О ПРЕКРАСНОЙ АЛЬБЕ

«Ах, цветка на свете, Альба,

Нет прекраснее, чем ты.

Даже солнце не сравнится

С блеском юной красоты.

Не снимаю я оружья,

Робко бодрствую в ночи.

Семь годов я сплю в доспехах,

Мне покоя не найти».

«Отдохните без оружья,

Страх ваш, рыцарь, пустяки.

Дон Альбертос на охоте,

Он в горах или в степи».

«Если впрямь он на охоте,

Пусть собъется он с пути,

Пусть погибнет его сокол,

Сбесятся от жажды псы,

Самого же мавр пусть пикой

С левой поразит руки».

«Спешивайтесь, граф дон Грифос,

Нынче жарко и в тени.

Ах, сеньор мой, как вы худы,

Руки ваши так тонки».

«Жизнь моя, не удивляйтесь,

Я страдаю от любви.

И не видел я награды

За страдания мои».

«Нынче вы ее добьетесь

За страдания свои».

Чуть ушли они в светелку,

А Альбертос сам в двери:

«Что случилося, сеньора,

Почему вы так бледны?»

«Ах, сеньор, в ужасных муках

Протекают дни мои.

Вы все время на охоте.

Мы скучаем здесь одни».

«Ты кого-нибудь другого,

Моя нинья, обмани.

Чей там конь заржал в конюшне,

Ты мне это объясни?»

«Этот конь — отца подарок,

Вы принять его должны».

«Ну а чьи это доспехи

В коридоре у стены?»

«Их мой брат носил. И это

Вам подарок от родни».

«Ну а чье копье большое

Там поставлено, взгляни?»

«Это то копье, которым

Ты насквозь меня пронзи.

Жить я больше недостойна,

Смерть, скорей меня возьми».

О БЛАНКЕ-НИНЬЕ

«Когда бы я снял доспехи

И раздетым уснуть посмел,

Увидела б ты, сеньора,

Что я, словно солнце, бел.

Но семь лет я в броню закован,

Семь лет я сражаюсь в ней,

И кажется мое тело

Чернейшей сажи черней».

«Ложись, мой сеньор, не бойся,

Доспехи тяжкие сняв,—

Охотиться в горы Леона

Надолго уехал граф».

«Пусть орлы заклюют его сокола

И псы его взбесятся там,

Пусть конь его сбросит и волоком

Притащит домой по камням!»

Внезапно с охоты в замок

Вернулся граф в эту ночь:

«Что ты делаешь, Бланка-нинья,

Отца-предателя дочь?»

«Сеньор, перед сном я косы

Расчесывала, скорбя,

Ведь ты отправился в горы,

И я одна без тебя».

«К чему притворяться, Бланка,

Язык твой проклятый лжет;

Чей это конь, скажи мне,

Внизу под стеною ржет?»

«Сеньор, это вам подарок,

Его прислал мой отец».

«А чьи доспехи в прихожей,

Признайся мне, наконец?»

«Сеньор, и это подарок,

Он прислан братом моим».

«А чье там копье, я вижу,

Блестит острием стальным?»

«Возьмите его, возьмите,

Вонзите его в меня,

Увы, мой граф, я виновна,

И смерть заслужила я».

РОНСЕВАЛЬСКАЯ БИТВА

Вот начинают французы

Против мавров сражаться,

А мавров столько, что просто

Не дают отдышаться.

Тут сказал Бальдовинос,

Внимайте его словам:

«Ах, кум дон Бельтран, не сладко

Приходится нынче нам;

Не с голоду — так от жажды

Я богу душу отдам;

Конь изнемог подо мною,

Рука устала рубить,

Давайте дона Рольдана

Попросим в рог затрубить;

В испанских горах император

Услышит далекий зов,

Подмога сейчас важнее

Ярости храбрецов».

Сражаясь, Рольдан ответил:

«Вы слов напрасно не тратьте,

Об этом уже просили

Двоюродные мои братья;

Просите лучше Ринальда,

Чтоб он за сигнал тревоги

Не попрекал меня после

Ни в городе, ни в дороге,

Ни в Испании, ни во Франции,

Ни с умыслом, ни ненароком,

Ни при дворе императора

На пиру за столом широким:

Я гибель предпочитаю

Постыдным его попрекам».

Тут дон Ринальд отозвался,

Рубившийся неподалеку:

«О, недостойны французы

Сынами Франции быть,

Когда перед кучкой мавров

Просят в рог затрубить!

Коль разъярюсь, как бывало,—